Три товарища. Эрих Мария Ремарк

Чтение книги онлайн.

      – Что? Патефон?

      – Нет, не патефон. Его слабость – хоровое пение! Никаких танцев, никакой классической музыки – только хоры: мужские, смешанные. Видите, сколько пластинок? Все сплошные хоры. Смотрите, вот он опять идет к нам.

      – Вкусно? – спросил Альфонс.

      – Как дома у мамы, – ответил я.

      – И даме понравилось?

      – В жизни не ела таких отбивных, – смело заявила дама.

      Альфонс удовлетворенно кивнул:

      – Сыграю вам сейчас новую пластинку. Вот удивитесь!

      Он подошел к патефону. Послышалось шипение иглы, и зал огласился звуками могучего мужского хора. Мощные голоса исполняли «Лесное молчание». Это было чертовски громкое молчание.

      С первого же такта все умолкли. Альфонс мог стать опасным, если кто-нибудь не выказывал благоговения перед его хорами. Он стоял у стойки, упираясь в нее своими волосатыми руками. Музыка преображала его лицо. Он становился мечтательным – насколько может быть мечтательной горилла. Хоровое пение производило на него неописуемое впечатление. Слушая, он становился кротким, как новорожденная лань. Если в разгар какой-нибудь потасовки вдруг раздавались звуки мужского хора, Альфонс как по мановению волшебной палочки переставал драться, вслушивался и сразу же готов был идти на мировую. Прежде, когда он был более вспыльчив, жена постоянно держала наготове его любимые пластинки. Если дело принимало опасный оборот и он выходил из-за стойки с молотком в руке, супруга быстро ставила мембрану с иглой на пластинку. Услышав пение, Альфонс успокаивался, и рука с молотком опускалась. Теперь в этом уже не было такой надобности – Альфонс постарел, и страсти его поостыли, а жена умерла. Ее портрет, подаренный Фердинандом Грау, который имел здесь за это даровой стол, висел над стойкой.

      Пластинка кончилась. Альфонс подошел к нам.

      – Чудесно, – сказал я.

      – Особенно первый тенор, – добавила Патриция Хольман.

      – Правильно, – заметил Альфонс, впервые оживившись, – вы в этом понимаете толк! Первый тенор – высокий класс!

      Мы простились с ним.

      – Привет Готтфриду, – сказал он. – Пусть как-нибудь покажется.

      Мы стояли на улице. Фонари перед домом бросали беспокойный свет на старое ветвистое дерево, и тени бегали по его верхушке. На ветках уже зазеленел легкий пушок, и сквозь неясный, мерцающий свет дерево казалось необыкновенно высоким и могучим. Крона его терялась где-то в сумерках и, словно простертая гигантская рука, в непомерной тоске тянулась к небу.

      Патриция слегка поеживалась.

      – Вам холодно? – спросил я.

      Подняв плечи, она спрятала руки в рукава мехового жакета.

      – Сейчас пройдет. Там было довольно жарко.

      – Вы слишком легко одеты, – сказал я. – По вечерам еще холодно.

      Она покачала головой:

      – Не люблю тяжелую одежду. Хочется, чтобы стало наконец тепло. Не выношу холода. Особенно в городе.

СКАЧАТЬ