Гитлер не был готов (один из военных адъютантов слышал, как Гитлер говорил о том, что война с Францией – «это проблема на будущее» и, что «Польша останется в одиночестве»), можно трактовать как показатель того, как сам Гитлер воспринимал свою власть. Годом ранее он планировал начать другую ограниченную войну – против Чехословакии, но вынужден был оставить эту идею из-за страха вмешательства Запада, отсутствия энтузиазма у населения и вмешательства Геринга на драматичном заседании в рейхсканцелярии утром 28 сентября, и согласиться на то, что стало Мюнхенской конференцией и урегулированием путем подписания договора. Он рассматривал этот исход не как победу, достигнутую путем дипломатических угроз, а как поражение его видов на войну. «Фюрер в конечном итоге уступил, и окончательно», – отметил в своем дневнике один из свидетелей тех событий. В 1939 году Гитлер принял решение, что он, являясь Верховным главнокомандующим Германии, больше не повторит подобное публичное отступление и отмену войны, какой бы страшной ни была угроза. «Я всегда шел на большой риск, когда был убежден в том, что успех возможен, – говорил он командирам. – Теперь тоже существует большой риск. Стальные нервы. Стальная решимость». В августе 1939 года все видели, что он находится в состоянии «исключительного раздражения, крайне ожесточен, и резок» в отношениях со всеми, кто был рядом, предупреждая быть осторожными97. Когда в день вторжения Германии в Польшу Риббентроп сообщил ему о поступивших из Франции предупреждениях о том, что Франция будет воевать, Гитлер заявил: «Я наконец принял решение действовать, не спрашивая мнения тех людей, которые снабжали меня ложной информацией в стольких случаях… Я буду полагаться на свое суждение»98. В сентябре 1939 года он игнорировал очевидные факты, говорившие о том, что всеобщая война стала неизбежной, переступая таким образом через все барьеры, которые сдерживали его власть и были установлены партией, военными, общественным мнением и иностранными деятелями. Война против Польши была классической демонстрацией своеволия диктатуры.
Те же слова можно отнести и к настойчивому утверждению Сталина весной и летом 1941 года о том, что угрозы германского нападения не существует. И в этом случае суждение представлялось в определенном смысле рациональным. Гитлер находился в состоянии войны с Британской империей и также оказался вовлеченным своим итальянским союзником в конфликт на Балканах. Сталин, по словам будущего советского посла в Вашингтоне Максима Литвинова, полагал, что нападение на «такую мощную страну, как наша» пока он не закончил войну на западе, для Гитлера было просто «сумасшествием».99 В апреле 1941 года Советский Союз заключил договор с Японией с тем, чтобы гарантировать ее нейтралитет и получить возможность сконцентрировать больше сил на западе страны. Сталин приказал осуществлять поставки в Германию, которые должны были совершаться в соответствии с торговыми договорами, заключенными в 1940-м и 1941 годах, пунктуально и в полном объеме, а также оказывать
СКАЧАТЬ
