– А во-вторых, хоть и молод был, мальчонка, а от отца своего, покойного, в деле своём непростом всем премудростям научился, все секреты ремесла перенял. И трудится теперь, не хуже взрослого, и всю деревню нашу, да и пришлые окрестности, всем, чем нужно по нужде нашей, справляет…. И хорошим мастером слывёт!
Народ согласно закивал. Микула, как раньше отец его, занимался выделкой кож. Делом непростым, требующим выдержки и терпения. Да и силушки, при том, богатырской. И был он действительно, силён не по годам.
– Кем его заменить, селяне? – Доброжив пристально оглядел земляков. – То-то же, некем!
– А что до упрёков твоих, Дубыня, тут и слов не надо. Согласны все, – продолжил старейшина, – виновен мальчишка! Да только не по злому умыслу, а по юности, да по глупости. Наказание нужнО, но не для обиды пущей, а для уразумления отрока. Думаю, пары плетей довольно с него будет?
Доброжив замолчал, обводя взглядом односельчан, тем самым давая время сказанным словам проникнуть в мысли каждого из присутствующих. Неспроста старик занимал такое высокое положение в поселковом сообществе – за свои долгие годы он давно научился управлять толпой.
– Так, селяне? – после минутной паузы, запросил он вердикт «присяжных».
– Так, Доброжив! Прав ты, как водится, прав!
Старик повернулся к Дубыне, и еле заметно развёл руками, как бы давая понять, что это не его приговор – так вече решило.
Дубыня, в гневе своём праведном, рассчитывал, однако на что-то большее, но уже успел поостыть и, в конце концов, махнул рукой. Не злодей же он кровожадный! Ну а кнут приложить – бесспорное право оскорблённого отца. И тут как посмотреть? Вполне возможно, пары его ударов будет больше, чем достаточно!
Он мгновенно размахнулся, даже не оборачиваясь и не глядя на свою жертву. Все охнули от силы замаха, а Микула сжался в комок и зажмурился, ожидая нестерпимого ожога. В ту же секунду на его молодое тело обрушился раздвоённый конец хлыста, но, на удивление, особой боли он не принёс.
– Странно! – в первый момент подумал Микула, но сейчас же сообразил, что толстую кожаную рубаху с него никто так и не снял, не подумали об этом, когда привязывали к столбам. И теперь, заботливо выделанный собственными руками из толстенной кожи матерого быка доспех, мягко принял и впитал в себя всю остроту удара.
Микула облегчённо выдохнул, мысленно хваля себя за то, что не поленился потратить время на эту поделку.
– Ах вы, бестолочи-переростки! – Дубыня даже бросил с досады хлыст. – Глаз, что ль у вас нет? Куды смотрели, когда вязали его?
Сыновья Дубыни, исполнявшие во всём этом действе роль подмастерьев, бросились стягивать с Микулы его защиту. Но ножом её было СКАЧАТЬ