После войны. М. М. Кириллов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ школе был кабинет директора. Звали директора Павел Иванович Букринский. На лацкане пиджака у него был привинчен орден Красной Звезды. Мы знали, что он фронтовик. Забот у него было много: ремонт крыши, отопление, туалеты и учебный процесс. Рядом на первом этаже одну из комнат занимала учительская. Была и библиотека.

      В углу здания была небольшая коморка, где жила старенькая уборщица – баба Нюша. Было известно, что она прожила в школе всю войну. Фронт проходил недалеко от Шереметьевки, и школа пострадала. У бабы Нюши не было семьи. После войны она получила пенсию. Школа выделила ей эту комнатку с одним окном для пожизненного пользования. Ребята ее очень любили, заходили к ней, угощались чаем или спасались от завуча в трудную минуту. В общем, это был наш человек.

      Постепенно определился круг моих симпатий. Из ребят это были Юрка Колотушкин и Боря Шеломанов, Юрка Федоров и Саша Пушкин. Юрка был общий любимец, озорной заводила. Боря, напротив, был вдумчивым и спокойным, несколько медлительным мальчиком. Мы с ним вечерами вместе возвращались домой: его улица была на одну ближе к школе. О многом говорили. Возникали общие оценки. Он хорошо слушал. Нам вместе было интересно. Юрка Федоров был хороший товарищ, хотя грубоват. Наташу Беляеву, увлекавшуюся биологией, необыкновенно открытую и бесхитростную девочку, он почему-то называл «лярва». Это напоминало мне похожее ругательное слово. Только спустя годы я узнал, что «лярва» – это личинка. Это было гениальное предвидение, так как Наташа, единственная из нас, защитила диссертацию по биологии и всю жизнь моталась по стране, изучая и контролируя ее фауну. Саша Пушкин был большой как Пьер Безухов, очень спокойный и добрый. Отчество его было не Сергеевич, а Васильевич, и стихов он не писал.

      Из девочек это были Аля Скобелева и Таня Кузяева. Таня была старостой класса. Ее уважали. Она мне немного нравилась и как-то, когда мы были возле Большого театра (ездили всем классом в Москву), я сказал ей, что если бы в ней были еще нежность Али и общительность Тамары Еськовой, то я бы мог в нее влюбиться. Она мне ответила, что она не сборная солянка, а просто Таня, но что ей этого вполне достаточно. А также, что влюбчивость – не самое надежное достоинство. Это отрезвляло.

      Аля была девочкой интересной, несколько амбициозной, как теперь бы сказали, умной и милой. Если представить ее в цвете, как это мне присуще, то это – акварель «бело- розовое с голубым». Я ловил себя на том, что мне все время хочется на нее смотреть. Как за партой сидит, как голову склонила, как слушает на уроке. Она была первой из девочек в классе, которая стала носить капроновые чулки. Школа-то была поселковая. Девчонки с ней не очень дружили. Может быть, потому, что немного задавалась? Наверное, она ко мне неплохо относилась, так как однажды Юрка Колотушкин, который ей симпатизировал, сказал мне с завистью: «Ну что в тебе такого!? Глаза? Брови?» А я и не знал. Симпатия моя к Але то возникала, то таяла. Как летнее облачко.

      Конец ознакомительного СКАЧАТЬ