В первые мгновения её захлестнула волна животного страха. Тоскливый вой кочевал у неё глубоко внутри, там, куда ещё не добрались ледяные щупальца окружающей Тьмы. Но Тьма не спешила, смакуя горячую молодую жизнь. Она никогда нее спешила, в её распоряжении была вечность.
Когда ключ заскользил у неё из пальцев, она даже испытала подобие облегчения – не нужно больше противиться зову. Наконец и она скоро сможет отправиться в полёт. Щёлкнув последний раз, механизм замка замер, ожидая, когда кто-нибудь откроет дверь. Но сделать это было некому, рука, которая мгновение назад вращала ключ, сейчас была просто холодным его продолжением.
Тело Лизы, зависшее в черноте, всё покрылось толстым слоем инея, волосы застыли за спиной бессильными белыми крыльями. Мимо, покрытые льдом, проплывали осколки потухших жизней. В этом ледяном аду не было врагов, всех примирило монотонное падение в бездну, у которой не было дна. Мимо Лизы проплывала фигура, как и все, закутанная в ледяной плащ, сквозь морозную прозрачность которого проступали очертания человеческой фигуры. Одна из раскинутых крестом рук походя задела плечо Лизы, сбив с него искрящиеся кристаллы инея. Соприкоснувшись, две фигуры тут же с печальным шорохом разминулись, одна из них продолжила свой полёт. Раскинутые руки словно приглашали Лизу поскорее присоединяться к общему танцу, чтобы стать ещё одним листком в этом листопаде замёрзших жизней. Измученное тело вняло этому приглашению. Пальцы, потревоженные нечаянным прикосновением, начали своё скольжение по тёмному металлу ключа. Лиза ничего не чувствовала, лишь отстранённо наблюдала своё падение. Вот поверхность синей двери поплыла вверх, застывший взгляд отметил ускользающий вслед за дверью ключ. Она, наконец, начала свой танец. Голос бездны полностью овладел её разумом. Волчий вой резко оборвался, оставив её совсем одну, парящую во Тьме…
…Отшельник глядел на пламя не мигая, вспоминая свою жизнь. Очень долгую, по человечьим меркам, жизнь. «Как странно, – думал он, – когда я вообще последний раз предавался воспоминаниям?» Он честно напряг память, но так и не смог вспомнить. Отца у него не было, это было просто; насчёт матери получалось сложнее. Всё, что он помнил из раннего детства, было покрыто слоем грязи и пронизано чувством не проходящего голода. Образ матери давно стёрся, оставив о себе след в памяти лишь из цвета волос и глаз. Они были одинаковыми, рыжие волосы и такие же глаза. Таких глаз Отшельник больше ни у кого не встречал. Поэтому, видимо, и запомнил. Добра ли она была с ним? Видимо, да. Потом у него детство резко закончилось и началось СКАЧАТЬ