Очерки. Том первый. Александр Полуполтинных

Чтение книги онлайн.

      Дело о нападении на бронепоезд и о подготовке первомайского заговора у уполномоченных госполитохраны явно не клеилось. Запросы в регистрационно-статистическое отделение дали отрицательный результат: никто из троих по учётам ОГПУ не проходил, неутешительный же ответ поступил из милиции: братья Спешиловы приводов не имели, Спиридон Манаев был, правда, судим за участие в елизаветинской банде, но «по суду оправдан».

      25 мая Спиридона привели на очередной, третий за всё время допрос. Он вошёл, держа руки за спиной, в маленькую комнату с серыми стенами. Осунувшийся, в чёрной рабочей железнодорожной робе, с потускневшим взглядом, с резко выступившими на лбу морщинами, будто постарел за эти 23 дня ареста сразу на десять лет. С тоской бросил взгляд на белеющий за окном раскидистый куст черёмухи. Спиной к зарешёченному окну сидел молодой с блестящим русым чубом чекист. На столе ярко синела его новая фуражка с малиновым околышем.

      – Рассказывай, Манаев, хватит запираться, – сказал оперуполномоченный, раскрывая папку и выкладывая на стол бланк допроса. – Нам известно, что ты старый контрреволюционный элемент, давай, отвечай по существу…

      – Родился в 1892 году в селе Захарово Верхнеудинского района Забайкальской губернии, русский, беспартийный, из крестьян, – стал отвечать на вопросы Спиридон, голос его зазвучал зычно, как в храме. – С 24-го года работал на постоялом дворе, который держали мать и братья Спешиловы. В то время и заезжали какие-то елизаветинские мужики, у которых я купил лошадь. Лошадь оказалась ворованной, и через некоторое время тех мужиков арестовали, и на допросе один из них сказал, кому они продали лошадь. Так меня арестовали за связь с бандой, но после суда освободили. Под 1 мая у меня в доме никакой пьянки не было. Я был дома и налаживал ходок, чтобы поехать в Новотроицк за отцовским конём. Утром 30 апреля ко мне заходил только Михаил Спешилов, попросил лошадь вывести навоз и сор со двора, но лошадь я ему не дал, так как она была занята, и Михаил сразу ушёл. 1 мая был у меня в гостях татарин Азим-бай с бутылкой, выпили с ним. В четыре часа дня уехали на «ученике» в Читу вместе с братьями Спешиловыми и Михаилом Верхоленцевым в гости к приятелю Коченевскому, у которого посидели и пошли на площадь посмотреть на парад, а оттуда все направились на станцию и вернулись в Песчанку, где разошлись по домам. В отношении антисоветской агитации ничего сказать не могу, возможно, что и говорил, но не так, как показывает Онищенко Катерина. Это она на меня наговаривает, хотя никаких личных счётов с ней я не имею. Виновным в нападении на бронепоезд и в антисоветской агитации себя не признаю…

      Оперативник писал быстро и небрежно, СКАЧАТЬ