Она подошла к сестре и обняла ее.
– Как мы будем без него? – прошептала Мередит, прижавшись к ней.
– Плохо, – только и ответила Нина.
Мередит вытерла слезы, резко выпрямилась и отстранилась, будто внезапно поняла, что допустила непозволительную слабину.
– Я останусь на ночь. На случай, если маме нужна будет помощь, – сказала она.
– Лучше я сама с ней побуду.
– Ты?
– Да. Как-нибудь справлюсь. А ты иди и займись любовью с красавцем-мужем.
Мередит нахмурилась: сейчас она не могла даже помыслить о наслаждении.
– Ты точно справишься?
– Точно.
– Хорошо. Я заеду к вам рано утром, подготовлю все к папиному возвращению. Его должны привезти в час, ты помнишь?
– Помню, – сказала Нина, провожая Мередит к выходу.
Едва сестра успела уехать, она взяла с кухонного стола рюкзак и сумку с камерами и поднялась по узкой и крутой лестнице на второй этаж. Миновала спальню родителей и зашла в их с Мередит бывшую детскую. На первый взгляд здесь все было одинаковым: две кровати, два письменных стола, два белых шкафа, но стоило присмотреться – и становилось ясно, что в комнате жили очень непохожие девочки, которым предстояло пойти совсем по разным дорогам. Даже в детстве у них было мало общего, а спектакль, насколько помнила Нина, стал их последней совместной затеей.
Тот день и для Мередит, и для матери стал переломным. Сдержав слово, Мередит больше не слушала ее сказок, но выполнить обещание было нетрудно: мать сама перестала рассказывать их. Нина ужасно скучала по ее сказкам. Она обожала слушать о волшебном дереве, Снегурочке, заколдованном водопаде, крестьянке и принце. Прежде, в те редкие вечера, когда мама уступала их уговорам, Нина завороженно слушала ее голос, убаюканная знакомыми переливами фраз. Все сказки мама знала наизусть, никогда не обращалась к книгам, однако от раза к разу в них не менялось ни слова. Она говорила, что все русские хорошо умеют рассказывать.
После случая со спектаклем Нина с папой не раз пытались заделать брешь, пробитую обидой Мередит и гневом матери. Разумеется, все было тщетно, и к одиннадцати годам Нина стала понимать почему. К этому времени мать столько раз ранила ее чувства, что ей тоже пришлось от нее отстраниться.
Покинув бывшую детскую, она закрыла дверь.
Затем вернулась к спальне родителей и постучала:
– Мам? Хочешь поесть?
Ответа не было. Нина постучала еще раз:
– Мам?
Опять тишина.
Она открыла дверь и вошла. Спальня, где царила идеальная чистота, была обставлена очень сдержанно: широкая кровать, антикварный комод, старенький русский сундук и, наконец, шкаф, забитый томиками романов, которые мать читала СКАЧАТЬ