Довлатов и третья волна. Приливы и отмели. Михаил Хлебников

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ зывается, что он так надрался при пересадке в Будапеште, что его не смогли перенести из автобуса в самолет. Прилетел на следующий день и позвонил уже из гостиницы. Я сразу к нему приехал, объяснил все варианты, какие их ждут. Они понемногу приходят в себя.

      Сложности, сорвавшие вылет из венгерской столицы, начались еще при посадке в Союзе. Эра Коробова вспоминает в очерке «Мой сосед Довлатов», напечатанном в «Русской мысли»:

      В недлинной очереди покидающих он был последним. Хотела написать «замыкающим», но замыкающим был не он, а следовавший за ним с автоматом наперевес и казавшийся малюсеньким пограничник. Все, кто был впереди по трапу, поднимались, оборачиваясь, но уже торопливо. Их быстро втянуло внутрь, и на середине трапа остались только двое. Сергей поднимался к самолету спиной, с руками, поднятыми высоко над головой, помахивая огромной бутылью водки, уровень которой за время ожидания отлета заметно понизился. Двигался медленно, задерживаясь на каждой ступени. Вторым был пограничник, который настойчиво и неловко подталкивал Сергея, и тот, пятясь, как-то по частям исчезал в проеме дверцы.

      Как бы пошло это ни звучало, алкоголь выполнил свою функцию анестетика, заглушив смятение чувств, пространственную дезориентацию. Нервы у эмигрантов выдерживали не всегда. Суховатый и собранный Ефимов в ожидании близкой мировой славы держался хорошо. Иные мастера слова срывались. Одновременно с Ефимовыми и Довлатовым с матерью в Вене оказалась семья писателя Кирилла Успенского (Косцинского). О нем я писал в первой части. В Вене он уже бывал. В 1945 году подполковник Косцинский участвовал в боях на улицах столицы Австрии. Теперь он оказался здесь с семьей в ожидании визы в Америку. Неопределенность действовала выматывающе. Ефимов пишет в дневнике 2 сентября 1978 года:

      Очень худо с Кириллом. Он сказал, что Аня недавно, во время очередной ссоры, кинулась на него с ножом, так что он должен был вывернуть ей руку и надавать пощечин. Настоящая драма, но без всяких сложностей: просто вздорная, злая, ленивая, беспредельно эгоистичная баба.

      На этом фоне жизнь Довлатова лишена ярких поворотов. Он с матерью селится в отеле с хорошим названием «Адмирал». Часть его расходов оплачивает Толстовский фонд. Тридцатого августа в Вену приезжает корреспондент «Радио Свобода» Юрий Борисович фон Шлиппе. В эфир он выходил под скромным именем Юрий Мельников. Шлиппе берет у Довлатова и Ефимова большие интервью. Материал с Довлатовым режется на три части и выходит 13, 16, 17 сентября. В передачах использовались отрывки из «Невидимой книги» в исполнении Юлиана Панича – известного советского актера, эмигрировавшего еще в 1972 году. Мельников интервью начал с интересного пассажа: виновато ли «Радио Свобода» в том, что Довлатов пострадал? Напомню, в апреле «Невидимая книга» транслировалась в эфире. Довлатов снимает с радиоголоса ответственность, напоминая о своих публикациях в «Континенте» и «Времени и мы».

      Он рассказывает, что 29 апреля его избили в опорном пункте милиции: «Не очень жестоко, но достаточно энергично». Довлатов подписывает протокол о своем сопротивлении милиции. К протоколу прибавилось дело о хранении кастета – сувенира со времен службы в лагерной охране. Спохватившись, писатель уточняет, что сторожил уголовных преступников. В итоге писатель приходит к выводу, что после трансляции «Невидимой книги» его «отношения с государством обострились». Довлатов вспоминает участкового – майора Николая Михайловича Павлова, обещавшего «посадить абсолютно трезвого, идущего на цыпочках Довлатова по улице Рубинштейна в аквариум». Под «аквариумом» Павлов подразумевал камеру со стеклянными стенами. Майор приходит к писателю домой и изымает паспорт. Довлатов, приодевшись для солидности, отправляется за документом в опорный пункт. Там Павлов начал жаловаться дружинникам, что Довлатов предыдущим днем избил его и спустил с лестницы. Причем с пятого этажа. Писателя отвозят в отделение милиции и составляют протокол. На следующий день суд приговорил Довлатова к десяти суткам административного ареста. Стоит отметить либерализм ленинградской юстиции. Избиение представителя власти привело всего лишь к десятидневному заключению.

      Довлатов называет тех людей, благодаря которым его злоключения стали известны. Это в первую очередь жена. Через нее информация поступила к Владимиру Марамзину, живущему в Париже. Затем подключаются Владимир Максимов, Вадим Делоне, Алексей Хвостенко. Довлатова освобождают досрочно и тут же выдают разрешение на выезд. Энергия ужаса способствовала тому, что Довлатов с матерью были готовы к отъезду за несколько дней до формального срока. Последние два дня Довлатов провел вне дома, чтобы не дать повода майору Павлову нанести прощальный визит с туманными, но заведомо малоприятными последствиями. Рассказ Довлатова о своих злоключениях растянулся на две передачи. Нужно отметить, что он не героизировал себя в отличие от других коллег. Из письма Игорю Ефимову от 16 декабря 1978 года:

      У нас все по-прежнему. Вадик [Бакинский] сказал корреспонденту радио, что на него было семь покушений. Прямо Лев Троцкий.

      Теплого прощания с майором Павловым не случилось. Зато состоялась СКАЧАТЬ