Неизбежное. 10 историй борьбы за справедливость в России. Брячеслав Галимов

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ не боюсь. Рассказывайте, Пётр Яковлевич, – решительно сказала Екатерина Дмитриевна.

      – Лишний раз убеждаюсь в вашей смелости, – он не удержался и поцеловал ей руку. – Что же, будем продолжать… В Манифесте государя Николая Павловича, выпущенном в день казни Пестеля, Рылеева, Муравьёва-Апостола, Бестужева-Рюмина и Каховского, говорилось следующее…

      Позвольте, я зачитаю, я держу сей документ как политическую декларацию нашей российской власти, – он достал бумагу из ящика бюро. – Итак, читаю выборочно: «Преступники восприняли достойную их казнь; Отечество очищено от следствий заразы, столько лет среди его таившейся… Не в свойствах, не во нравах русских был сей умысел. Составленный горстью извергов, он заразил ближайшее их сообщество, сердца развратные и мечтательность дерзновенную; но сердце России для него было и всегда будет неприступно…

      Все состояния да соединятся в доверии к правительству. В государстве, где любовь к монархам и преданность к престолу основаны на природных свойствах народа; где есть отечественные законы и твердость в управлении, тщетны и безумны всегда будут все усилия злонамеренных: они могут таиться во мраке, но при первом появлении, отверженные общим негодованием, они сокрушатся силою закона. В сем положении государственного состава каждый может быть уверен в непоколебимости порядка, безопасность и собственность его хранящего, и, спокойный в настоящем, может смотреть с надеждою в будущее».

      Он положил бумагу в бюро и сказал:

      – А я, вот, «не смотрю с надеждой в будущее». Напротив, считаю, что неудача декабристского движения отбросила Россию на много лет назад; что в результате этой неудачи в России восторжествовали самые отвратительные формы деспотии и мракобесия; что Россия, и без того отставшая от Европы в отношении неотъемлемых свобод человека, теперь отстанет ещё более…

      Многие мои друзья теперь на каторге, – со вздохом продолжал он. – Я сам был под арестом и едва избежал их участи. Известно ли вам, что я был одним из первых, кто вступил в тайное общество в Петербурге?

      – Нет, – ответила поражённая Екатерина Дмитриевна. – Я этого не знала.

      – Об этом сейчас не принято говорить, но вам я скажу. Я вступил в него сразу по выходе из масонской ложи и одновременно после моей отставки из полка. Она тогда многих удивила, а между тем, была настолько естественной в сложившихся обстоятельствах, что следовало удивляться, почему она вызвала удивление. Служить власти, которую не приемлешь, да ещё получать деньги и чины за эту службу – это что-то противоестественное, от чего можно свихнуться, спиться или стать подлецом.

      В это время я окончательно убедился, что размеренная масонская работа по постепенному преобразованию общества если и принесёт свои плоды, то в отдалённом будущем; мне теперь было достаточно ничтожного повода, чтобы оставить службу, и он представился, причём, очень серьёзный. Взбунтовался Семёновский полк, так как полковник Шварц, – СКАЧАТЬ