Разбудила ее утром трескотня сорок. Встревоженная, Алена глянула из окна: две птицы сидели на заборе и верещали, расставив крылья в стороны, словно боялись упасть. Тут же вспомнились ей рассказы про ведьм и, глядя на сорок, Алена начала истово креститься. Те подняли еще больший галдеж, словно разозлились на нее за это, и улетели, продолжая ругаться.
Алена вспомнила о перышке и подняла подушку. Оно лежало там, длинное, узкое, черно-серое, яркое… Его зеленое свечение то ли прекратилось, то ли поблекло в утреннем свете. Протяжно замычала корова в хлеву. Алена, вспомнив, что пора доить, вскочила и принялась наскоро заплетать косу. Она было выбежала из комнаты, но, вспомнив про волшебное перышко, вернулась, завернула его в платок и схоронила за пазухой.
Сороки преследовали ее весь день, и к вечеру Алена уже не знала, видит ли их на самом деле, или черно-белые бока только мерещатся ей. А когда она улеглась в постель и закрыла глаза, темнота под веками была полна границ между черным и белым. Ей снились тревожные сны, гудел в ушах навязчивый стрекот, махали крылья, и Алене все казалось, что кто-то хочет украсть драгоценное перо. Она просыпалась, резко садилась в постели и лихорадочно шарила под подушкой, не сразу отыскивая волшебную вещь. На границе яви и сна ей слышались странные звуки, будто по стенам, скрежеща острыми, твердыми лапками, вверх и вниз бегали жуки-древоточцы.
Утро встретило ее моросящим дождем и головной болью. Плохо было так, что едва получилось приподняться на кровати. К тому же беспокоила правая рука: слушалась плохо, и когда Алена пыталась согнуть ее, болела на сгибе.
Лиза заглянула к ней в комнату:
– Чего разлеглась? Корова не доена!
– Лиз, не могу я, тошно мне, – прошептала Алена и снова повалилась на подушки.
Испуганная Лиза позвала отца, а тот послал за Чмыхало. Знахарка появилась быстро, словно и не шла из соседней деревни, а долетела на помеле. Алена ждала ее, глядя в потолок, слушая, как шуршат, скатываясь по листьям, маленькие капли, как шлепают по лужам ноги прохожих.
– Ну, чего?! – радостно спросила Чмыхало, входя в дверь. Она едва помещалась в светлице, и пол скрипел под ее большими, отечными ногами. – Чего разболелась-то, девка?
– Голова болит и ломота в костях, – шепнула Алена, едва разлепив губы. – И пить хочется. Очень.
– Сейчас разберемся, – сказала Чмыхало, пристально вглядываясь в Аленино лицо и одновременно отсчитывая на запястье удары пульса.
– Самовар поставили?! – крикнула она вглубь дома, и тут же затопали прочь от двери торопливые шаги.
Появился самовар, знахарка начала раскладывать на столе сушеные травы, отламывать по веточке, с пришептываниями бросать в горячую воду. Запах пошел такой, что Алене сразу стало легче.
– Все нормально у СКАЧАТЬ