Гадалкин дар. Регина Хайруллова

Чтение книги онлайн.

      – Входи, – раздался старушечий голос, и Марии показалось, что он исходил откуда-то издалека, словно за дверью таилось сказочное королевство, и вот оттуда-то и говорила с ней волшебница.

      Не до конца понимая зачем, Мария всё же заглянула в комнату и сама не заметила, как вошла.

      Пахнуло мёдом и душицей, как когда-то давным-давно, то ли в детстве, то ли ещё раньше, до появления на этом свете. Дыхание мёда влекло и мягко грело, и тёплое дуновение после зимнего холода чудилось родным и ласковым. В полутёмной комнате трещали огарки. В их мягком свете плыли стол с десятком свечей, два ветхих стула и окудница: старушка с треугольником шали на плечах. На полу у двери таял снег.

      Было тепло и душно, и кружилась голова.

      – Жаждешь познать сокрытое, дитя?

      – Да нет… я вообще-то мимо шла.

      – Само провидение привело тебя ко мне. Присядь, дитя, – сказала окудница, указывая на стул напротив себя. Он перестал плыть во тьме и застыл, словно старушка приковала его к полу своими словами.

      Мария невольно села.

      – Я зажгу свечу, и ты узришь свой дар, дитя моё.

      Окудница не глядя оторвала пучок травы, который висел на стене, и вдавила его в желтоватую свечу из вощины.

      – Дай волос, дитя, иначе огонь не узнает тебя и не улицезреет, – высокопарно сказала она.

      «И куда я ввязалась?..» – подумала Мария и нехотя вырвала волосок из-под шапки. Больно и жалко. А ещё жарко.

      Когда окудница положила волос поверх свечи и зажгла её, Мария хотела спросить, почему это огонь должен её узнавать, но не успела.

      Затрещал фитиль. Устремился к пламени взгляд. Стёрлись мысли. И в этот самый миг, как круговерть жизни чуть замедлилась, к Марии подобралось смутно знакомое чувство, оно тихонько постучало и вошло.

      И вот всё нехорошее, всё беспокойное исчезает. И пока остаётся только пламя. Пламя. Одно лишь пламя во всей Вселенной. Пляшущее, затмевающее и озаряющее, греющее и обжигающее – пламя. Оно танцует древний шаманский танец, поблёскивая то одним бубном, то другим. Оно покачивается, напевая стародавнюю песню, исцеляя. И песня подобна прибою, и мелодичному ветру, и мглистой земле. То – солнечное пламя солнечной свечи с сухоцветами на воске.

      Пламя. Просто пламя на свече.

      Мария сняла шапку и встряхнула головой. Стало невыносимо жарко. Пот стёк на глаза, их защипало. Она расстегнула куртку. Посмотрела на старушку. Её лицо будто помолодело или наоборот постарело – в таком свете не разобрать, – но точно изменилось.

      – Что это было? Что это у вас за травы?

      – О чём ты, дитя?

      – Я видела пламя. И оно танцевало, и что-то мне пело. Мне так показалось, – добавила она, чувствуя себя ужасно неловко и пугаясь тому, что только что дышала какой-то травой.

      – Пламя говорит лишь со мной. Но оставим это, – резко сказала окудница, оборвал всю мелодичность своего голоса.

      Теперь Марии она казалась не доброй старушкой, а пугающей ведьмой из детских сказок.

      Она взглянула на свечу. Та и не думала сгорать: оплавился лишь самый верх размером с пятирублёвую монетку.

      – Странно, – пробормотала гадалка, низко нагнувшись над горящей свечой. Пламя подскочило и опалило ей брови. – Ах ты! Паразит! – она замахала руками на огонь, но он лишь поднялся выше и едва не сжёг ей волосы. – Гадёныш! Вот же гадёныш! – закричала она, растягивая слова.

      Шипя и ругаясь, гадалка накрыла свечу крышкой и воззрилась на Марию. Той стало неловко и почему-то стыдно, будто это из-за неё пламя сожгло старушке брови.

      – Та-ак, – выдохнула гадалка, потирая виски и снова становясь окудницей. – Вы, собственно, кто?

      – В смысле?

      – Кто такая вы? – грубо повторила она.

      – Маша я.

      – Иди-ка ты, Маша, отсюдова, – отчеканила она.

      Мария сконфузилась, надела шапку и вышла наружу. Свежий морозный воздух отрезвил её. «Что за глупости?» – подумала она и отправилась домой, тщательно стараясь позабыть о странном танце огонька, который всё ещё стоял перед глазами.

      ***

      Как только Мария ушла, пламя снесло крышку, поднялось под самый потолок, подкоптило его и рухнуло вниз. Прямо на шаль. Шерсть вспыхнула и едва не сгорела.

      – Ах ты! – закричала Аполлинария, обливая себя водой. – Как ты смеешь?! Как не стыдно! – причитала она, стряхивая с плеч мокрый пепел. – Ты с ума сошёл, что ли? – уже спокойнее спросила она, когда огонь еле теплился на одной единственной свече – на её собственной, маленькой и оплывшей. Аполлинария СКАЧАТЬ