Мера воздаяния. Александр Кучаев

Чтение книги онлайн.

      Однако, повторюсь, вскоре мне пришлось бежать из страны, и вот оказалось, что Филипп Никитич через несколько недель после этого ушёл из жизни.

      Да, уже больше двух лет прошло – почти два с половиной! – а слово, данное ему, выходит, я так и не сдержал, что мучило сильнее всего и не отпускало.

      Вспомнилось, как я, спрятав пакет, выходил из леса, а навстречу мне попался седой старик лет восьмидесяти с небольшим. В руках он держал пустое лукошко.

      – Здравствуй, мил человек! – сказал старик.

      – Здравствуйте, дедушка! – ответил я.

      – Что, клад ходил закапывать?

      – Почему вы подумали о кладе?

      – Так, смотрю, человек с лопатой идёт из лесу. Что ещё он мог там делать, как не закапывать чего-нибудь!

      – Нет, дедушка, заблуждаетесь, никакого клада нет.

      И сказал, с улыбкой глядя на него и думая, как легко обмануть того или иного человека:

      – Хотел ёлочку подобрать, чтобы посадить у себя на даче. И уже выбрал метровой высоты, первый копок лопатой сделал. Но что-то пожалел её; что, подумалось, будет она там у меня одна! А здесь она с подружками.

      – Ёлочку, говоришь. Ну-ну.

      – А вы кто будете? – спросил я, хотя догадывался, с кем разговариваю.

      – Я Иван Кузьмич из Салымовки, бывший колхозный бригадир. Вон она, деревня, за теми соснами. Когда-то больше двухсот сорока человек проживали в ней, а теперь трое нас остались: Дашка, бывшая птичница, Настюха, бывшая лучшая звеньевая полеводчица, да я, грешный. Все мы теперь уже бывшие.

      – Куда же подевались эти двести с лишним?

      – Да кто куда: старичьё на кладбище переместилось, а большинство разъехались, в тот же Ольмаполь, к примеру.

      – А вы?

      – А я здесь доживаю. Некуда мне подаваться и незачем.

      – Не скучно?

      – Нисколько. Это моя сторона. Я в этих местах родился и прожил всю жизнь. Мне здесь хорошо и дышится, и думается.

      – Думается о чём?

      – Обо всём. О прошедших годах, о делах своих сделанных и несделанных, о друзьях-товарищах, переселившихся в мир иной. О детях непутёвых, забывших родимый край.

      – Ладно, пойду. Всего доброго, дедушка!

      – Прощай, мил человек.

      Машина моя стояла перед домом Дарьи Михайловны, и, перед тем как уехать, я заглянул к ней. И сказал о встрече со стариком.

      – Смотри-ка, в лес ещё ходит, Абрек, – промолвила она, едва заметно улыбаясь.

      Из предыдущих её рассказов я знал, что Абрек – это прозвище Ивана Кузьмича, данное ему за неуёмный вольный характер. Во всё время проживания в Салымовке после бегства из режимного лагеря я ни разу не сталкивался с ним, потому как мы с Петром избегали встреч с людьми и обходили их далеко стороной. Но видел иногда его копошащуюся фигуру на другом конце улице, а он меня – нет по причине ухудшившегося зрения.

      По СКАЧАТЬ