– Два дайкири, пожалуйста.
– Сию минуту, – с еще более очаровательной улыбкой ответил Беннет Люсиль.
Я почти жадно осматривала публику, ощущая, как музыка зала отдается пульсирующим лейтмотивом где-то меж ребер. Невероятное чувство свободы, жизни – здесь и сейчас, в этот момент, в эту секунду. Пестрая публика. Динамичная музыка. Роскошь на грани абсурда.
За одним из столиков сидел мужчина, резко выбивающийся из разношерстной публики. Пока вокруг лился алкоголь, часть людей сбивалась в группы и задорно хохотала, а другая не покидала танцевальной зоны, он сидел за столом, меланхолично выпивая кофе.
На его столе стояла ваза с алыми розами.
Темноволос, с длинной ухоженной щетиной. Одет в удивительно добротный костюм и белую накрахмаленную рубашку. На подтяжках – медная фурнитура и кожаные элементы. Широкие плечи притягательно очерчены небрежно накинутым пиджаком.
Мужчина перевел взгляд. Мы пересеклись глазами, и меня будто прошиб холодный пот. На секунду показалось, что я знаю этого незнакомца, видела многократно; но чем сильнее я ворошила воспоминания, пытаясь вспомнить это лицо, тем сильнее оно стиралось из моей головы.
Время замедлилось, и шум затих. Только лицо впереди меня. Пронизывающий взгляд. А вокруг – размытое бесконечное движение, в котором смешалось всё и вся: люди, столики, цветы, освещение, музыка, голоса, смех, звон бокалов. Засвистело, зашумело, загрохотало. В одну секунду я вдруг различила лицо незнакомца до мельчайших деталей: цвет глаз, форму носа, завиток волос; обернулась к Люсиль, дотронулась, чтобы она обернулась.
– Да, дорогая?
– Посмотри, там… – и вот, доля мгновения, я вновь перевела взгляд на столик… Который был абсолютно пуст.
– Что? Кто-то знакомый? – Люсиль приподнялась на носочки, смотря поверх голов танцующих. Музыка в моих ушах снова заиграла в прежнем темпе. Я передернула плечами. Поняла, что не особо могу вспомнить, что происходило пару секунд назад. Провал памяти или легкое дежавю. Опять. Уже и сама не понимала, зачем дотронулась до подруги.
– Дамы, два дайкири, – Стив чуть склонил голову. – Приятного вечера!
Ночь напролет – танцы. Прерывались лишь перевести дух и покурить в дверях. Все это было так естественно и так прекрасно! В этой атмосфере любви и веселья, словно в воздухе, витали улыбки, смех, и никто не мог быть грустным, и каждый забывал на короткий миг, что такое одиночество.
Ни разу за все те часы мне не вспомнился мимолетный образ, мелькнувший в моем разбушевавшемся воображении.
Но под утро, возвращаясь домой, ощущала легкую тоску в сердце. После шумных вечеринок и пестрой толпы предрассветный мир мог показаться чрезмерно меланхоличным. Чем старше мы становились, тем большее требовалось, чтобы ощущать вкус жизни; СКАЧАТЬ