– Константин! Совсем умом тронулся?!
Придя в себя, я смогла рассмотреть того, кого чуть не сбила. Это был старичок лет семидесяти, в темных штанах, светлой, но испачканной в нескольких местах рубашке и старых истоптанных ботинках светло-коричневого цвета. Почему-то ботинки удивили меня больше всего. Не то чтобы я ожидала увидеть местных жителей в лаптях, но тимберленды? Наверное, кто-то из детей привез. Некоторые отвозят старые вещи, чтобы ходить в них на даче, а некоторые презентуют родителям. Изрезанное морщинами лицо старика не казалось ни добрым, ни настороженным. Выцветшие глаза смотрели на нас из-под кустистых бровей с любопытством. Слова старосты он будто и не услышал, разглядывал лишь нас с Юлькой.
– Каго гэта ты прывез, Грышка[1]? – спросил он.
Я вышла из машины, Юлька осталась внутри. Она все еще выглядела перепуганной.
– Это новые владельцы Агатиной усадьбы, – представил нас Прохоров уже обычным тоном.
– Меня зовут Эмилия, а это моя сестра Юлия, – добавила я.
Во взгляде старика, кроме любопытства, появилось что-то еще. Что-то такое, что я уже видела в глазах старосты, когда называла свое имя.
– Так-так, – пробормотал старик и вдруг протянул мне руку. – Цудоўна! Вельмі прыемна! Дзедам Кастусём мяне клічуць[2].
– Константин, дамы из Москвы, говори нормально, – недовольно поправил Прохоров.
– А хіба ж я не нармальна размаўляю? – усмехнулся в пышные усы дед Кастусь, хитро поглядывая на меня. – Эмілія ўсе разумее. Разумеешь ж[3]?
– Разумею[4], – внезапно ответила я.
Я видела недоуменный взгляд Юльки, но сама, к собственному удивлению, действительно поняла каждое слово. Я, конечно, слышала беларусский язык и по телевизору, и по радио, когда бывала у бабушки в гостях, но не думала, что так хорошо его помню. Сама бабушка почти никогда на нем не разговаривала, да и умерла много лет назад, а вот поди ж ты!
– Добра! – кивнул дед Кастусь. – Ну, сардэчна запрашаем, калі так. Яшчэ пабачымся. Мяне тут усе ведаюць. Але будзьце асьцярожнымі, кажуць, шэрага воўка бачылі ў лесе[5]!
Прохоров на это лишь фыркнул.
– Не мели ерунды, Константин!
– Якая ж гэта ерунда? Ты, Грышка, ад’еўся як пан, а дурны, як баран! Узяў бы касу лепш, памахаў ёю дзень, глядзіш, і розуму б дабавілася, і маці б чужых людзей не прасіла[6].
Прохоров заметно побагровел, я уж думала, ответит что-то резкое, но он сказал вдруг негромко, словно оправдывался, но пытался это скрыть за резким тоном:
СКАЧАТЬ
1
Кого это ты привез, Гришка? (бел.)
2
Прекрасно! Очень приятно. Дедом Кастусем меня зовут (бел.)
3
А разве я не нормально разговариваю? Эмилия все понимает. Понимаешь же? (бел.)
4
Понимаю (бел.)
5
Хорошо. Добро пожаловать, если так. Еще увидимся. Меня тут все знают. Но будьте осторожны, говорят, серого волка видели в лесу! (бел.)
6
Какая же это ерунда? Ты, Гришка, отъелся, как пан, а дурной, как баран. Взял бы лучше косу, помахал ею день, глядишь, и ума добавилось бы, и мать бы чужих людей не просила (бел.)