Шесть дней месяца Авив. Повесть параллельной жизни. Геннадий Литвинцев

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ шпионом, не хотят общаться, не принимают в игру».

      – Как русского? Ничего себе! Они что, не знают твоей фамилии?

      – Считаешь, мне надо было отрекаться? Кричать: «Я не русский!» Ты рассказывал мне, еще в детстве, как при нацистах некоторые из солидарности с евреями нашивали себе на одежду могендовид. Я тогда, слушая, даже плакал, от радости за человеческое благородство. А те наши люди, что попадали в гетто? Они понимали это как знак избранности. «Тот, кого не преследовали, не еврей», ты мне сам говорил.

      – Да, это из Талмуда.

      – А теперь, представь, в гетто попали русские. Из них делают отверженных, их называют изгоями, унижают и оскорбляют, простых людей, просто за национальность. И я должен был, по-твоему, отречься, встать на сторону гонителей? Может быть, топать и свистеть вместе с ними? Вот им! Я заказал и стал носить футболку с надписью «Good thing I’m Russian». А потом купил билет на самолет. Ничего, есть места и получше ихнего рая!

      – Постой, постой! А что, другие русские, из вашей школы, все такие майки надели? Кто-нибудь из них устроил скандал, бросил учебу, уехал из Лондона?

      – Нет, папа, кроме меня никто не уехал. Может быть я более русский, чем они. Кстати, как интересно: Пастернак, согласись, более русский поэт, чем Маяковский, несравненно более. А Бродский более русский, чем Евтушенко или Вознесенский. Ведь так же, так! Выходит, не в крови дело.

      – Ладно, ладно, пустое, не в тему! Где ж ты собираешься теперь учиться?

      – Смотря чему учиться. Мне, знаешь, интересней было бы историей заняться, причем самой древней, археологией, например. Иврит выучить, арамейский! Тоже зов крови, наверное. А насчет Лондона не ругайся и не жалей. Не хочу быть среди избранных… В общем я, как говорили о диссидентах, выбрал свободу!

      Магнер досадовал, но смирился. Порода! Он чувствовал в сыне свою породу и невольно сочувствовал ей. Конечно, археология в бизнесе не контрактна. Но кто его знает, кем сын станет в конце концов. Перебесится! Сам-то он тоже учился не маркетингу и финансам, а театральной режиссуре. И ничего, получается. Просто ум нужен, элементарный практичный ум. И характер. А бизнес тот же театр – с комедией положений, абсурдом, драмой судьбы. И зачастую не с той развязкой, что прописана в сценарии. И сколько же вокруг артистов из погорелых театров!

      Спустя месяц Гидон уже ездил в МГУ, на исторический. А в его поведении после Лондона произошли крутые перемены. Прежде всего, резко сменился круг общения. Исчезли прежние стритрейсеры, модные тусовщики и вообще мажоры. Никто не заезжал за ним на дорогих авто. Но по телефону он то и дело говорил о каких-то сходках, концертах, акциях, дежурствах. От всех материнских вопросов отмахивался: «Мне надо. Обещал. Да, собираемся. Нужно идти». Озабоченная Елена нажаловалась отцу. Магнер вызвал сына к себе. Снова попробовал сманить на откровенность с помощью аперитива. Но Гидон бокал решительно отодвинул:

      – Спасибо, СКАЧАТЬ