Калейдоскоп юности. Эрнст Паулевич Лютц

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ была красива, хотя не совсем похожа на обычную немку. У неё были рыжие, словно пламя костра, волосы, которые спускались до лопаток и всегда были аккуратно уложены. Большие зелёные глаза обычно светились какой-то молчаливой загадочностью и тайной, а лицо горело веснушками. Я даже слышал, что её называют «Гретель из клуба литературы». Ох уж эти японские привычки давать прозвища всему, что кажется необычным. Хорошо, что по поводу себя я не слышал никаких выражений.

      Да и было бы о чём говорить, глядя на меня. Выразительным меня назвать было сложно, а выдающихся черт, видимо, не нашлось. Рост немного выше среднего для европейца, то есть достаточно высокий по японским меркам. Правильное лицо с чуть заострёнными чертами, тёмные волосы и карие глаза. Никаких уродств, но ничего такого, чем бы мог удивлять. Некоторые мои одноклассники выглядят даже более вызывающе – у кого выбеленные волосы, кто с пирсингом, у кого всё лицо в штукатурке или искусственный загар. По меркам школ в Германии они выглядят более странно, чем я по их собственным меркам. Эрика такой ерундой не страдает. У неё очень естественная красота, чем она, наверное, и притягивает.

      – Вот оно что, – протягиваю я, становясь перед полкой с книгами. Для меня не новость, что президент перечитывает Кендзи Миядзаву. Она делает это с завидным постоянством. Я вытаскиваю с полки толстую тетрадь, стоящую как бы отдельно, и сажусь с ней за стол. Открываю на случайной странице и смотрю на немецкий текст вперемешку с кандзи. Мои скромные попытки литературно выражать мысли на двух языках сразу. Сейджи-сенсей частенько просматривает их и даёт мне советы, как выразиться в определённом случае на японском, какие тонкости надо учитывать. Ему же, в свою очередь, интересно, как я выражаюсь на немецком. Он находит занимательными некоторые обороты, которые мы используем в одних и тех же ситуациях.

      Я записываю несколько строк из «Einheitsfront», коммунистического марша рабочих, а потом обдумываю, как перевести куплет:

      Und weil der Mensch ein Mensch ist,

      Drum hat er Stiefel im Gesicht nicht gern.

      Er will unter sich keinen Sklaven seh'n

      Und über sich keinen Herrn.

      Попутно я напеваю себе под нос простой маршевый мотив старой песни. Эрика заглядывает в тетрадь, перегнувшись через стол и протягивает.

      – О-о-о, что это тебя потянуло?

      – А хорошая ведь песня, ты не думаешь? Приятная, что по словам, что по мотиву, – улыбаюсь я.

      – Я не любительница подобного.

      – Да я тоже, но вот сегодня я задумался, как бесит, когда тебя держат за унтерменша.

      – И кто же тебя держит за «унтерменша»?

      – За «гайдзина». Да, была одна в дискоме, что встречала меня у ворот чаще обычного.

      – Ты и сегодня опоздал?

      – Не скажу, что опаздывать это хорошо. Но мы же все люди. Не знаю, как в Японии, но в Германии с идеей расового превосходства расстались в 45-ом.

      – Н-да, ты всё не меняешься… – протянула Эрика.

      – В СКАЧАТЬ