– Это для твоей же пользы. Здесь тебе помогут, решат проблему.
Мы стоим у ворот загородной клиники, которую мне посоветовали. День пребывания здесь стоит немалых денег, но прошлая неделя выморозила меня до невозможности. Мать ушла в отрыв с очередными случайными «друзьями», и я понял, что всё. Терпению есть предел. Я ведь думал она всё, завязала. Не могу я жить, ожидая её очередного срыва. Лечиться она категорически отказывается, вот и сейчас отрицает.
– У меня нет проблем, сынок.
– А когда три дня под капельницами лежала, их тоже не было? – спрашиваю в лоб.
Отворачивается, прячет взгляд. Ей стыдно, но всё равно мотает головой и, словно мантру, повторяет:
– У меня нет проблем… нет проблем, сынок. Ни к чему на меня тратиться.
Вижу, как украдкой утирает слёзы. Обнимаю её за плечи, говорю, что всё в порядке и деньги не вопрос.
– Мне страшно, – выдаёт под конец.
– Чего боишься?
Мне хочется, чтобы здесь, в закрытом «пансионе» ей помогли. И осознать собственную зависимость, и найти силы в борьбе с пагубной привычкой.
– У меня ощущение, что если войду в эти двери, мы больше не увидимся.
– Глупости. Увидимся, – сглатываю с трудом, – через полгода, мам, увидимся.
Контакты с внешним миром тут запрещены, это одно из основных условий. Даже звонки. О её состоянии я могу узнавать через врачей, а мои слова ей будут передавать. Там уж специалисты знают, как правильно поддержать, не вызывая новых срывов.
Плечи матери дрожат, а я наклоняюсь и целую её в макушку. Во мне нет отвращения, наоборот, я люблю мать. Возможно потому, что помню её другой. Мы же не всегда так жили. Проблемы начались внезапно, я до сих пор не понимаю, какой бес в них с отцом вселился, что они запили. Нормальная же семья была. Просто в один день всё сломалось, как по щелчку пальцев. Неприбранный дом, пустой холодильник, грязная одежда, незнакомые пугающие визитёры, звон пустого стекла в мусорных пакетах и под ногами.
Я подрос и сбежал от этого, потому что не видел иного выхода, думал, можно забыть о «болезни» родных простым отрицанием очевидного, но нет. За всё надо платить. И за необдуманные импульсивные поступки.
– Пойдём, – тяну её к воротам.
– А ты побудешь со мной ещё немного? Побудь, а? Лёшенька, пожалуйста. Не уезжай сразу.
– Конечно, сколько надо, мам, побуду.
Уезжаю я только через три часа. Часть времени ушла на оформление документов и проговаривание условий, остальное я провёл с матерью. Успокаивал и настраивал на лучшее, как мог.
С каждым километром исчезающего под колёсами авто асфальта ком в груди уменьшается, а туман в голове рассеивается. Я ставлю блок на мысли о матери. Я поступил правильно, так будет лучше всем. И ей самой в первую очередь.
Теперь Вера…
Горько усмехаюсь. Малышка меня прибьёт. Я пропал больше чем на неделю, по телефону отвечал сухо, либо вообще трубку не брал. Во-первых, не хотел грузить её своими проблемами, СКАЧАТЬ