Нам надо так много сказать.
Мне – ему.
Ему – мне.
Тревога в груди бьется в такт сердцу, в тени которого она пряталась столько месяцев.
Но этот день должен был настать.
– Я знала, что так будет, – говорю тихо, обращаясь к этому живому Герману внутри строгого бизнесмена, стараясь не думать о том, что он пока меня даже не обнял. – Я ждала этого момента. Все время ждала.
– Тиш-ш-ше… – говорит он, и я понимаю, что мои горячие слезы все-таки прорвались через все заслоны и текут по лицу. Стискиваю веки, закрываю глаза ладонями. Судорожно вдыхаю, чтобы не разрыдаться.
Мне сейчас даже некого винить.
Кроме себя.
Герман осторожно отнимает мои руки от лица, берет их в свои и склоняется, целуя пальцы.
По одному поцелую на костяшку и последний – в ладонь.
За окнами разворачивается во всю ночную ширь душное московское лето, плавит асфальт жара, не выпускающая город из своих объятий даже после захода солнца. А здесь, в кабинете Германа, на полную мощность включен ледяной кондиционер – как он любит. Чтобы сотрудники ходили с длинным рукавом, а сотрудницы в колготках.
Но я-то в летнем платье, и по моей голой коже разбегаются мурашки от холода. Хочется прижаться к единственному живому существу в этом офисе.
Согреться.
– Скажешь, что все будет хорошо? – то ли прошу, то ли спрашиваю.
– Не скажу. Я тебе никогда не вру.
Мы так и стоим посреди его кабинета, словно считаем себя недостойными даже присесть на диван, который за последние несколько месяцев видел столько всего, что хватило бы на целую коллекцию фильмов для взрослых.
И кресло видело. И стол.
И даже этот дорогой дизайнерский ковер на полу, имитирующий густую траву. Однажды на него даже капала с ладоней кровь – то был один из самых счастливых дней в моей жизни.
Мне кажется, что моя жизнь и началась-то только тогда, в те снежные дни, когда я даже не замечала, что на улице минус десять, потому что моя кожа постоянно пылала от мыслей о нем.
Мы так и стоим. Дыхание Германа, его сухие губы касаются моего запястья с татуировкой – затейливая вязь складывается в одно слово: «Nevermore».
Больше никогда.
То, что сказал он мне полгода назад зимним вечером в этом кабинете.
И ошибся.
Он думает о том же самом, потому что его пальцы продолжают ласкать это место, даже после того, как покинули губы.
Нам надо о многом поговорить.
О том, что знает и не знает Полина.
О том, что он скажет ей сегодня вечером.
О том, что нам делать дальше.
И делать ли.
СКАЧАТЬ