Мотыльки. Ольга Павлова

Чтение книги онлайн.

      Их желаний мир не спросил.

      Пролог

      Иногда я удивляюсь тому, как коротка человеческая память. Сейчас, когда прошло столько лет и на континент вернулись мир и процветание, мы почти уже не помним, насколько страшное время нам довелось пережить. Я и сам почти забыл, каково мне было стоять на залитой кровью улице родного города и знать, что я остался последним. Из памяти почти стерлись и война, и страшные ее последствия. Только один день я продолжаю видеть во сне так ярко, словно это произошло не тридцать лет назад, а вчера или позавчера. Последний день войны.

      Над чернеющим оскалом крепостной стены занимался рассвет. Осада длилась вторые сутки, последняя цитадель Отступника еще держалась, но исход уже был ясен. Я смотрел, как первые лучи солнца высвечивают из темноты громаду донжона, и мне не верилось, не верилось…

      А ведь не так давно эта тварь казалась неуязвимой! Великий провидец, сильнейший маг, названный за свои преступления Отступником… Кровью и пеплом был отмечен его путь, проделанный едва ли не через весь континент, и желанное господство уже почти принадлежало ему. Все поменялось каких-то полгода назад, когда порядком обескровленный Эверран – Империя Феникса – все же сумел собрать новую армию и дать отпор. Скольких же мы потеряли за эти месяцы! А сколько битв проиграл король Эверрана… Но войну он все-таки сумел выиграть. Вернее, почти уже сумел: последняя цитадель врага еще держалась, но часы ее были сочтены.

      Его величество Эскиль Аритен не мог не знать, какой ценой достанется всем нам эта победа, от огромного войска не осталось и трети. Но никто не посмел бы упрекнуть моего короля и друга. Эскиль совершил невозможное, положив конец господству Отступника; он потерял тысячи человек, но спас миллионы. Он стал для нас солнцем, стал воздухом… Когда из-под ног выворачивалась земля, а внизу разверзался черный провал, только он удержал на своих плечах целый мир, не дав ему рухнуть и разлететься вдребезги. В наших глазах король Аритен был почти богом! Нет, никто не посмел бы сказать, что он повинен в гибели своих солдат, но с каждым днем, с каждым потерянным отрядом я видел, как на дне его глаз появляется все больше вины и горечи.

      Ничего… Осталось совсем немного! Один короткий бой, и все будет кончено. Внешнее кольцо обороны уже пало, скоро падет и сама крепость. Пение труб возвестило о начале последнего этапа осады.

      Жуткие, покрытые чешуей твари, которыми окружил себя Отступник, были гораздо выносливей и сильнее наших воинов, но мы продолжали теснить их. Словно небеса наконец вспомнили о нас… Я не знаю, откуда брались силы. Измотанные, потрепанные, мы двигались вперед, потому что не имели права остановиться. Потому что чудовище, подмявшее под себя континент, должно было подохнуть!.. За моих друзей, за мой город, за боль в глазах моего короля… Я шел вперед.

      Не знаю, что сыграло решающую роль: воля богов или наша ярость. А может, дело в магии: кроме самого Эскиля, среди нас осталось одиннадцать одаренных, и каждый готов был отдать свою жизнь за эту победу. Войско в рыже-янтарных плащах с изображением золотой птицы редело с каждой секундой, но все больше приближалось к цели. Внутренний круг обороны продержался несколько часов, к полудню последние защитники крепости были перебиты. Вслед за своим королем я пересек порог тронного зала и замер, задохнувшись от немыслимой, удушающей ненависти.

      Он стоял, небрежно облокотившись о спинку трона. Нефритовый венец украшал пепельно-русые волосы; холодные глаза смотрели насмешливо и прямо. У побежденных не может быть такого взгляда! На что же надеялся обезумевший маг?

      – Ну, здравствуй, Феникс, – а голос спокойный, снисходительный даже.

      Мне нестерпимо захотелось выхватить меч и рубить эту падаль, пока не перестанет шевелиться! Я готов поклясться, что остальные думали о том же. Только Эскиль предостерегающе вскинул ладонь, и мы не посмели двинуться с места.

      – Здравствуй, Саймор, – тихо сказал он. – Вот все и кончилось.

      В его голосе не было ни триумфа, ни злости – только усталость. Никогда я не слышал, чтобы он так говорил.

СКАЧАТЬ