Сергей Есенин. Биография. Олег Лекманов

Чтение книги онлайн.

      С изяществом подобранные, не сразу отмечаемые глазом параллели между природой и храмом (ивы – монашки; болото “курит облаком”, как ладаном) соседствуют в этих программных стихах Есенина со скупо использованными диалектизмами (“в зеленях”, “по меже на переметке” – все три выделенные курсивом слова есть у В. И. Даля). А также – со строками, словно вынутыми из какого-нибудь блоковского стихотворения: “С тихой тайной для кого-то / Затаил я в сердце мысли”. Эпиграмматически отточенную финальную формулу (“Я пришел на эту землю, / Чтоб скорей ее покинуть”) Анна Ахматова, сама мастерица подобных концовок[167], припомнит, получив трагическую весть о самоубийстве поэта[168].

      Любопытно, что в первоначальных версиях этого стихотворения Есенина религиозные сравнения и метафоры били в глаза уже в зачине. Поэт пробовал варианты: “Край родной, тропарь из святцев…”; “Край родной! Поля, как святцы, / Рощи в венчиках иконных…”; “Край родной! Туман, как ряса…”.

      Сходные образы с легкостью отыскиваются во многих есенинских стихотворениях 1910-х годов:

      В советский период своего творчества Есенин попытался задним числом откреститься от Мережковского и Гиппиус. В черновике к ненапечатанной заметке “Дама с лорнетом” он сослался на высокий авторитет Блока, якобы говорившего ему еще во время памятного свидания 9 марта: “Не верь ты этой бабе. Ее и Горький считает умной. Но, по-моему, она низкопробная дура”. “После слов Блока, к которому я приехал, – пишет далее Есенин, – впервые я стал относиться и к Мережковскому и к Гиппиус – подозрительней”[169]. Форма, в которую осторожный и сдержанный Блок, согласно Есенину, облек свою характеристику Зинаиды Гиппиус, представляется столь же невозможной, СКАЧАТЬ