Они бесспорно отличались еще и храбростью, и порядком, и благоустройством, поддерживаемыми более или менее строгостью военных законов. Несомненным доказательством тому служат многочисленные и блистательные победы римлян, обширные их завоевания и быстрое распространение ими своей власти в Европе, Азии и Африке в это время. Но, с другой стороны, войска римские уже были одушевлены не благородными чувствами чести и любви к отечеству и славе, но дикими: свирепством, кровожадностью, страстью к грабежу, алчностью к добыче и самым гнусным корыстолюбием. Римские уже только по названию, они действительно принадлежали тем честолюбцам, которые набирали их, содержали на своем жалованье и, всячески потворствуя их грубым и низким страстям, употребляли их как слепое орудие для исполнения преступных своих замыслов – незаконного присвоения верховной власти в Риме. Без стыда признавая правилом, что где хорошо, там и отечество (ubi bene, ibi patria), они с одинаковою жестокостью грабили и разоряли римские и неприятельские земли и проливали кровь их мирных, беззащитных жителей, явно восставали, в случаях неудовлетворения их корыстолюбия, против правительства и самих полководцев своих и не стыдились принимать деятельное участие в преступных заговорах против государства, подобных Катилинину, в бунтах, мятежах и междоусобиях. Даже самые Цезаревы войска, столько же храбрые и честолюбивые, сколько и преданные Цезарю, дерзнули раз, увлеченные корыстолюбием, явно восстать против него, и только мудрость, твердость и присутствие духа его могли обратить их к чувству долга и повиновению и спасти Рим от разграбления и кровопролития. И самый способ усмирения их Цезарем достаточно свидетельствует уже о нравственных расстройстве и упадке войска римского. Известно, что Цезарь, явившись перед бунтовщиками, спросил их: – Чего хотите, товарищи? – Увольнения, – отвечали они. – Вы получите его, граждане, – возразил Цезарь, и одно это название граждан, столь почетное и тесно связанное с званием воина прежде, считалось уже столь унизительным и оскорбительным для воинов теперь, что войска Цезаря немедленно раскаялись и смирились.
Из сказанного выше легко заключить можно, что в римских войсках этого времени странным образом соединено было, из личных выгод полководцев, с строгостью военных законов самое постыдное послабление их. А с тем вместе и наказания за военные проступки и преступления в иных случаях были не только строги, но даже и жестоки, а в других, напротив, слабы, несообразны вине и не согласны с справедливостью и законами, словом – совершенно зависели от произвола полководцев. Награды же военные, с распространением роскоши, развращением нравов и ослаблением законов, начали быть раздаваемы чаще, неумереннее, с меньшею справедливостью, часто не только не согласно с законами, но и вопреки им, и, утратив прежнюю, главную цену свою – почетность, приобрели взамен того большую или меньшую степень ценности, роскоши, пышности и великолепия, удовлетворявших корыстолюбию и тщеславию. Так, вместо прежних простых и скромных, но обыкновенно почетных венков
СКАЧАТЬ
