Таким образом, в третью субботу после прерванного ужина, когда миссис Больфем мчалась в клуб в автомобиле с женой президента эльсинорского банка, миссис Баттль, она увидала за извивами дороги, скромную циклонетку Анны. С изящными извинениями она покинула хозяйку автомобиля и вскочила в задержанную машину Анны, весело приказав ей повернуть и ехать в клуб.
– Сегодня вы отдыхаете, – заявила она непреклонно, – иначе вы обратитесь в развалину именно тогда, когда ваши больные будут наиболее нуждаться в вас. Вы и теперь уже переутомлены, и мне хочется немного побыть с вами. Я уже думала заболеть, чтобы этого добиться.
Доктор Анна посмотрела на свою подругу с выражением немой благодарности и обожания. Она на все сто процентов стоила дороже своей спутницы, хотя за сорок лет их дружбы, ни разу не подумала об этом и смотрела на Энид Больфем, как на сверх женщину, сошедшую на землю и заблудившуюся в Эльсиноре. Даже, когда миссис Больфем занималась хозяйством, она казалась исключительной и прелестной. Ее волосы были аккуратно причесаны раньше, чем она сходила в кухню, и ее хорошенькое, ситцевое платье было наполовину закрыто белым фартуком, таким же свежим, как и ее открытые руки.
А с тех пор, как руководительница Эльсинора постигла «искусство туалета», она была так элегантна, что только слегка отличалась от женщин, рожденных блистать в высших сферах. Ее прекрасные каштановые волосы, причесанные в Нью-Йорке, заложенные красивым узлом на тонкой шее, великолепно оттеняли ее профиль. Когда только возможно, он бывал обрамлен большой шляпой с полями. Ее строгие костюмы придавали ей исключительный и благородный вид, привлекавший внимание на улицах и поездах – между Эльсинором и Нью-Йорком, а ее нарядные, белые блузки и парусиновые юбки для дома или платья из «одного куска» для холодной погоды, были очень женственны.
На вечерних собраниях она неизменно бывала в черном, изящная отделка и скромный вырез ворота дополняли туалет.
Бедная Анна, бесспорно некрасивая, даже в юности, поклонялась красоте. Кроме того, какое-то умственное внушение, которого она совсем не сознавала, заставляло ее находить в Энид Больфем то, что она называла высшим женским идеалом. Она сама не умела быть нарядной – она вечно спешила – и спокойствие, и ясность, нежность и приветливое достоинство этого одаренного существа не только привлекали, но и успокаивали ее. Миссис Больфем принимала все, что давали ее поклонницы-женщины, ничего не давая взамен, кроме дальнейшего очарования. Она снисходила на улыбки, но никогда не склонялась.
СКАЧАТЬ