Ворошенный жар. Елена Ржевская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ такими различными, прибывшими из разных, совсем несхожих городов, земель, закоулков.

* * *

      Награждали разведчиков.

      – Служу Советскому Союзу!

      Один и другой – так. А третий – немного постарше, порасторопнее, быстрые, цепкие глаза на побитом оспой лице – добавил решительно, зычно:

      – Наша рота крепка, как советская власть, чиста, как слеза Божьей матери. Смерть немецким оккупантам!

* * *

      Есть мы, и есть они – немцы. И все предельно ясно. Но когда появляется бежавший из плена летчик, или обросший скиталец окружения, или когда проникаешься судьбой здешнего населения, появляется нечто третье, и все становится объемнее, глубиннее, драматичнее.

* * *

      – Я решил: как победим и домой отпустят, поеду по всем местам, где воевать пришлось. Вот адреса хозяев и собираю.

* * *

      На войне власть одного человека над другим так грубо обнажена – власть без камуфляжа. И все здесь зримее: жизнь и смерть, смелость и отсутствие ее, мука и облегчение.

* * *

      Кто-то сказал: «И у мышонка есть мошонка. Человеческий писк среди свирепой войны о том, что все живое – страдает.

* * *

      – Я-то умру, черт со мной, может, только дети заплачут. И никого не затаскают по судам. Потому что война – бойня. Но мне желательно наперед с этими фашистами сквитаться. Чтоб потом досада не донимала. А то оттуда мне их уже не достать.

* * *

      «При вручении гвардейского знамени командир полка, принимая знамя, становится на одно колено, целует угол алого полотнища. Весь строй преклоняет колени. Командир произносит от имени своего полка клятву гвардейцев» (газета «Красная Звезда»). Это входящий в жизнь совсем новый ритуал.

* * *

      Кто-то съездивший в Москву завез билетик метро, билетик бережно пошел по рукам. Каждый молча подержит, проглотит задавленный вздох о заманчивой мирной жизни, передаст подержать другому.

* * *

      Здесь, в деревне, немцы не стояли.

      – Они у нас только набежные были, говорит хозяйка.

* * *

      – Немчура замуж пасется, – сказал пожилой ездовой.

      Я не поняла.

      – Наступать собирается, – разъяснил.

* * *

      Армейского языка, так называемого суконного, в разговоре и не услышишь. Речь образная, и у каждого на свой лад.

* * *

      Коренастый, тяжелый, он не то чтобы переступал ногами, а наваливался на землю то одним боком раскачивающегося тяжелого тела, то другим. Мы не уходили, пока он совсем не скрылся с глаз.

      Это ведь только кажется, что таких тяжеловесов пуля не достанет. Всем кажется, и ему тоже.

* * *

      Когда я уезжала из Москвы на фронт, Д. Б.[1] сказал на прощанье: «Храни тебя Бог». Он не заметил, что говорил, был расстроен и вдруг старчески суетлив. А в Генштабе юноша с орденом Красной Звезды (о нем говорили: «Он из тех, кто грудью прикроет блиндаж»), зная, что такое война, простился: «Благословляю вас» – и сразу стал непосторонним. Вроде пробились древние, из глубины времени слова.

* * *

      – В СКАЧАТЬ