Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга. Архимандрит Августин (Никитин)

Чтение книги онлайн.

      В «Заметках по русской литературе» (1831 г.) А.С. Пушкин упомянул о митрополите Платоне в связи с «происками иезуитов» в эпоху Смутного времени. «Мнение митрополита Платона о Дмитрии Самозванце, будто бы воспитанном у езуитов, удивительно детское и романтическое, – писал поэт. – Всякий был годен, чтоб разыграть эту роль; доказательство: после смерти Отрепьева – Тушинский вор и проч. Езуиты довольно были умны, чтоб знать природу человеческую и невежество русского народа»[281].

      На самом деле в 1605 г. вместе с Мариной Мнишек невестой Дмитрия Самозванца, в Москву прибыли польские бернардины. Они и стали первыми духовными наставниками «царевича». Однако в «Борисе Годунове» Лжедмитрий характеризуется как «набожный приимыш езуитов»[282]. Но эти слова Пушкина не противоречат вышесказанному. Влияние иезуитов в Кремле усиливалось, и вскоре личным духовником Лжедмитрия стал член «Общества Иисуса» о. Савицкий, о чем сообщается в послании папы Павла V воеводе Сандомирскому от 1605 г.[283]

      Богуш-Сестренцевич сделал много для приобщения России к европейской культуре и совершенствования российской системы образования. Однако его политика, направленная на подчинение Католической Церкви в России, Литве и Польше русскому императору, его поведение во время второго и третьего разделов Польши и при подавлении восстания Тадеуша Костюшко сделали его имя крайне непопулярным в Литве и Польше[284].

      Сходную роль в истории Речи Посполитой сыграл и последний польский король Станислав-Август II Понятовский, прибывший в столицу России 10 марта 1797 г. Собор Св. Екатерины в С.-Петербурге стал тем местом, где довелось встречаться обоим Станиславам. Под 4 октября 1797 г. Богуш-Сестренцевич сделал в своем дневнике такую запись: «Сегодняшний день – годовщина моего посвящения, а также освящения здешней, санктпетербургской церкви. Я дал званый обед для монсиньора нунция, Реннского епископа, митрополита Ростоцкого, прелата Маскле, Хращинского, аудитора, духовника нунция, Дедерко (митрофорный прелат. – а. А.)»[285].

      А чуть ниже Богуш-Сестренцевич упомянул и о Станиславе-Августе Понятовском: «Я оказал (почести) королю при входе в храм, когда он присутствовал во время проповеди и торжественного богослужения нунция»[286].

      Сын мазовецкого воеводы и Констанции Чарторыльской, бывший в 1750-х гг. чрезвычайным послом Речи Посполитой в Петербурге и фаворитом великой княгини, будущей императрицы Екатерины II, Станислав Понятовский, потомок польской династии Пястов, был избран в сентябре 1764 г. королем Польши. Своей прорусской политикой он во многом способствовал обострению политической борьбы в сейме, которая привела сначала к первому разделу Польши в 1772 г., а затем и к событиям первой половины 1790-х гг., закончившимся гибелью Польского государства[287].

      Политика «троянского коня» чуть было не привела к гибели и самого Станислава-Августа. В 8-й главе СКАЧАТЬ