Но я терпеть не могу врать. Особенно родителям. Просто язык не поворачивается перезвонить и придумать отмазку. С детства такая черта характера, как честность, играла со мной злую шутку. И Арсений наверняка любил бы меня чуть сильнее, не будь я такой правильной. И не сдавай я папе все его похождения. Исключительно из-за переживаний за задницу старшего братца.
Про учёбу в университете и говорить нечего. Сколько бы я ни готовила шпаргалок, ни одной так и не воспользовалась – не позволяла совесть.
Вот и сейчас практически ничего не изменилось. Я даже не могу взять больничный, как делают все мои коллеги, под благовидным предлогом выдуманной хвори.
Удивительно, как можно быть такой? Катюшка вон в глаза заглядывала, восхищаясь моей замечательной жизнью, и ничего её не мучило при этом. А я невинную ложь вслух произнести не могу.
Утром в субботу нечеловеческими усилиями воли соскребаю себя с постели. Заставляю принять душ. Сделать макияж. И натянуть улыбку на лицо. Сегодня мне придётся делать вид, будто в моей жизни всё по-прежнему прекрасно. Интересно, насколько сильны мои актёрские способности? Подозреваю, что они отсутствуют.
Долго разглядываю своё отражение в зеркале. Вроде бы ничего. Вчера не плакала, и красные прожилки на белках глаз уже не вызывают ассоциации со сценами из зомби-апокалипсиса.
Как-нибудь продержусь денёк.
Надеваю любимое шерстяное платье, в котором тепло и уютно даже в самую нелётную погоду. Распускаю по плечам волосы. На губы блеск. Побольше блеска. Отступаю на шаг от зеркала и оцениваю результат. А я ведь ничего. Очень даже ничего. Но… юная Катюшка, наверное, всё-таки лучше.
Бросаю косметичку на комод, ощущая, как разливается горечь в груди.
Выезжаю пораньше, чтобы не застрять в пробках. Дорога до дачи моих родителей занимает пару часов. И то лишь потому, что светофоры показывали зелёный свет. Она находится за пределами столицы, в деревеньке, где каждый сосед друг друга знает.
И вот я уже вдыхаю ароматы свежеприготовленной еды, которые источает родительская кухня, и обнимаю маму.
– Сеня, красавица моя, проходи! – сжимает она меня в ответ.
Из гостиной появляется отец. Целует в щеку, помогает снять пальто.
– Ох, Есения, не вовремя твой Володька, конечно, в свою командировку уехал, я ему такие сигары купил. И, главное, хоть бы позвонил, в известность поставил, что планы изменились.
– Наверное, он заработался и забыл, папа, – краснея от необходимости лгать, говорю я.
И силюсь изобразить улыбку. Выходит жалко. Впрочем, папа не замечает.
Мне хочется спросить у него, правда ли, что Калугин занимал ему деньги? Десять миллионов. Это ведь очень большая сумма. Зачем они могли понадобиться отцу? Неужели у него проблемы в бизнесе?
Но просто так спросить об этом я не могу, зная папин характер. Подобный вопрос будет воспринят как личное СКАЧАТЬ