Когда я снова стану маленьким. Януш Корчак

Чтение книги онлайн.

      – Вот видишь, – говорит, – как плохо баловаться, потом плакать приходится.

      Если бы я сейчас извинился, он бы простил. Но мне стыдно просить извинения. Мне хочется сказать: «Накажите меня, пожалуйста, как-нибудь по-другому, зачем маму огорчать». Хочется, да сказать не могу, слёзы мешают.

      – Ладно, иди в класс, урок начался.

      Я поклонился, иду. В классе опять все смотрят. И учительница смотрит. А Марыльский меня сзади подталкивает:

      – Ну что?

      Я не отвечаю, а он снова:

      – Что он тебе сказал?

      Я разозлился. Ну что он пристаёт, какое ему дело?

      Учительница говорит:

      – Марыльский, прошу не разговаривать.

      Наверное, учительнице тоже хотелось, чтобы он оставил меня в покое. Видно, поняла, что у меня горе, – за весь урок ни разу не вызвала.

      А я сижу и думаю. Мне о многом надо подумать. Сижу, не слушаю, не знаю даже, про что говорят. А это как раз арифметика.

      Ребята подходят к доске, пишут, стирают. Учительница взяла мел и что-то говорит, объясняет. Я хуже глухого. Потому что я и не слышу и не вижу. И даже вида не делаю, что понимаю.

      Учительница, наверное, сразу догадалась, что я не слушаю. Должно быть, добрая, другая назло бы вызвала. Теперь я понимаю, почему у детей, когда им что-нибудь одно не удастся, и другое не ладится. Сразу веру в себя теряешь. А должно бы быть так: один накричит, а другой похвалит, ободрит, утешит. Да и надо ли кричать? Сам не знаю… Может быть, надо, а может быть, и нет.

      А я как делал, когда был учителем? Разное бывало. Ну хорошо, я налетел на директора, и он схватил меня за шиворот. А что ещё он мог сделать? Разозлился, потом успокоился. Только вот простил ли?

      Сказал: «Иди в класс».

      И не знаю, приходить ли мне завтра с мамой или нет.

      И вот я думаю: «Всего лишь несколько часов я ребёнок, а как много уже пережил».

      Два раза мне пришлось испытать страх: один раз, когда у меня Ковальский тетрадку взял, другой раз – с директором. А ведь с директором это ещё не всё, и я не знаю, как мне быть. Ну и натерпелся же я стыда, когда меня, как вора, за шиворот держали. Взрослого ведь никто не хватает и не трясёт, когда он нечаянно кого-нибудь толкнёт. Правда, взрослые осторожнее ходят, но всё-таки иногда это с ними случается.

      Но ведь детям не запрещается бегать?

      Странно, что мне никогда это не приходило в голову, когда я был большим.

      Всего лишь несколько часов я ребёнок, и уже первые слёзы. Да и теперь, хоть глаза у меня сухие, на сердце обида.

      И это ещё не всё. Ведь я и упасть успел. Спускаю чулок, смотрю: кожа на коленке содрана – не в кровь, но больно. Вернее, не больно, а саднит. Сперва я этого и не почувствовал, а теперь, когда сижу вот так, и на душе у меня горько…

      Всего только два часа, как я ученик, а учительница уже сделала мне замечание, чтобы я не вертелся и сидел спокойно.

      А что было бы, если бы она знала, что я дал списать примеры? СКАЧАТЬ