– Вот и внучок у тебя, Никодимушка, – подхватила Агафья.
– А как же звать тебя, внучек?
– Тебя как зовут, Солнышко? – утирая грязь с впалых щёчек, спросила Агафья и ткнула пальцем ребенку в грудь. Тот быстро принял игру и ткнул пальцем в себя.
– Мия, – и тем же пальцем ей в щёку, – мама.
– Вот и познакомились, – рассмеялась женщина, покосившись на Никодима. – Как тебе, деда?
– Мия – это Михаил, знамо, ну а ты…
– Мама, – тонким голоском повторил Миша и потянулся к Агафье.
Та замерла, переводя взгляд то на одного, то на другого.
– Мама! – требовательно повторил ребёнок и всем телом бесстрашно подался вперёд. Та неловко отпрянула, глаза её заблестели, а перед мысленным взором встала кровавая лужа на юбке.
– Он был бы старше, – прошептала она, а голос предательски дрогнул.
Одним стремительным шагом Никодим преодолел расстояние между ними и прижал дрожащую женщину к себе. Малыш тут же обхватил её шею ручонками, но остался сидеть у мужчины.
– Ты прости меня глупого, милая. Как бы я хотел повернуть время вспять, чтобы переиграть, переиначить судьбу нашу. Сколько лет я корил себя за малодушие и трусость. Сколько слёз, как вода, утекло. А сейчас. Посмотри. Твои Боги послали дитя тебе, после стольких лет, не противься. Хоть в твоих руках сосредоточие силы немереной, но в душе ты всё та же девчонка.
Плечи Агафьи подрагивали от рыданий, но руки сами потянулись к мальчонке. Одной рукой обняла она сынка своего названного, а другой – вновь обретённое счастье.
– А коли бросишь опять? Откажешься?
– Да не в жисть. Вот те крест… – осёкся Никодим, улыбнувшись в усы. Так, обнявшись, они добрели и до топи. Той самой, где нужно ступать уже точно след в след.
Немного похныкав, Мишутка притих в руках Никодима, а Агафья, примотав опять камень к клюке, смело двинулась в путь.
Никодим пригляделся и замер. Ни островка, ни домишки, как и не бывало. А на том месте гордо возвышается над трясиной громоздкий гранитный булыжник, на котором, словно приклеенный, серебром светится ёлочный шарик.
– А где ж хата-то? Не видать что-то.
– Так и не увидишь, пока топь не пересечёшь. На то он и охорон, что глазом не видно.
– Эко невидаль, Агаш, а поведаешь?
– Что ж с тобой делать-то, расскажу как-нибудь. Коль не шутишь.
– С тобой пошутишь, ведьма! Да шучу, шучу, – торопливо затараторил мужик, заметив взметнувшуюся вверх клюку.
И, разрядив сковавшее их напряжение, оба расслабились.
Дом встретил их шумной вознёй, ахами, вздохами и слезами прощения. С виду приземистая, внутри хата являла собой огромное пространство, что приятно удивило сельчан. Однако все единодушно решили потихоньку отстраивать на островке домики.
СКАЧАТЬ