Миссис Хоран смеется, но и в смехе ее тоже не чувствуется веселья…
Запись, повторяющаяся несколько раз в дневнике Кэрри Уайт:
Благословенье не придет,
Пока ребенок не поймет,
Что надо быть как все.
Кэрри вошла в дом и закрыла за собой дверь. Яркий солнечный день исчез, сменившись коричневыми тенями, прохладой и всепроникающим запахом талька. Единственный звук в доме – тиканье старых часов с кукушкой в гостиной. Мама купила их в свое время на благотворительные купоны. Как-то в шестом классе Кэрри хотела спросить ее, не грех ли это, но так и не решилась.
Она прошла в прихожую и повесила пальто в шкаф. Над крючками для одежды висела светящаяся картина, где изображался призрачный Христос, парящий над семьей за кухонным столом. Надпись внизу (тоже светящаяся) гласила: «Незримое присутствие».
В гостиной Кэрри остановилась в центре поблекшего, местами вытертого почти до основы ковра и закрыла глаза, наблюдая за крохотными точками, мелькающими в темноте. В висках так стучало, что Кэрри чуть не выворачивало наизнанку.
Одна.
Мама работала на скоростной гладильной машине в прачечной «Голубая лента», что располагалась в районе Чемберлен-центр. Работала она там с тех пор, как Кэрри исполнилось пять, потому что к тому времени деньги, выплаченные по страховке за смерть мужа, подошли к концу. Смена ее начиналась в семь тридцать и заканчивалась в четыре пополудни. Мама постоянно повторяла, что прачечная – это безбожное место, а самый главный безбожник там – управляющий Элтон Мотт. По словам мамы, для Элта, как его называли в «Голубой ленте», Сатана приготовил в аду особый голубой угол.
Одна.
Кэрри открыла глаза. В гостиной стояли два кресла с прямыми спинками. У стены, под лампой, притулился стол для шитья, где иногда вечерами Кэрри шила платья, пока мама вязала салфетки и рассуждала о втором пришествии. На противоположной стене висели часы с кукушкой.
В этой комнате тоже было много религиозных картин, но больше всего Кэрри нравилась висевшая над ее креслом. На ней изображался Иисус, который ведет агнцев по холму, такому же гладкому и зеленому, как поле для гольфа в Риверсайде. Другим картинам недоставало ощущения покоя: то Иисус изгоняет торговцев из храма, то Моисей обрушивает на поклоняющихся золотому тельцу каменные скрижали, то Фома Неверующий прикладывает руку к ране на боку Христа (о, ужасное очарование этой картины и ночные кошмары, преследовавшие ее в детстве), то Ноев ковчег над тонущими в волнах грешниками, то Лот со своей семьей, спасающийся перед великим сожжением Содома и Гоморры.
На маленьком столике стояла лампа, под которой лежала стопка религиозных СКАЧАТЬ