Дневники: 1920–1924. Вирджиния Вулф

Чтение книги онлайн.

      Вот мы и на пороге отъезда в Корнуолл. Завтра в это время – сейчас 17:20 – мы выйдем на платформу в Пензансе492, подышим воздухом, пока будем искать двуколку [двухколесную повозку], а потом – Боже милостивый! – поедем через пустоши в Зеннор. Почему я так невероятно и неисправимо романтична в отношении Корнуолла? Наверное, из-за воспоминаний о том, как мы детьми бегали в саду. Была весна. Начало жизни. Очаровательные люди. Шум моря по ночам. И вот я мысленно возвращаюсь обратно «со своим багажом»; Леонард и почти 40 лет жизни – все построено на этом, пронизано этим, но как сильно – я никогда не смогу понять. А Корнуолл на самом деле очень красив. Я пойду в Тревейл [деревушка] и полюбуюсь морем – древними волнами, которые разбиваются о берег вот уже тысячи лет. Чувствую, из-за болтовни Лотти мне не удастся сказать то, что хочется.

      В воскресенье мы обедали с Элиотом и пошли на «Любовь за любовь493»; он и я сидели внизу в партере, а Л. с билетом от «New Statesman» – наверху. Нам с Элиотом пришлось ехать в Хаммерсмит на такси, так как мы опоздали на поезд. Мы проехали через мрачные фермерские хозяйства.

      – Как ужасно опаздывать на поезд, – сказала я.

      – Да, но хуже унижения в жизни ничего нет, – ответил он.

      – Неужели у вас так же много пороков, как и у меня?

      – Конечно. Пропитан ими насквозь.

      – Мы не так хороши, как Китс, – сказала я.

      – Очень даже так, – ответил он.

      – Нет, мы ведь не пишем классику, как это делают благородные авторы.

      – Мы пытаемся сделать что-то посложнее, – сказал он.

      – Как бы то ни было, наши работы пронизаны недостатками, – сказала я.

      – По сравнению с их трудами, мои никчемны. Ничтожны. И только иллюзии помогают жить дальше.

      Он заявил, что я говорю то же самое, но не имею это в виду. Но именно это я и имею в виду. Думаю, мы могли бы сблизиться с Элиотом на почве свойственной нам обоим проклятой чрезмерной чувствительности, но я погружаюсь глубже, чем он; возможно, я бы смогла научить его нырять. Его преимущество передо мной в том, что он может смеяться. Он смеялся на «Любовью за любовь», но, написав это, я, похоже, перегнула палку. Мы видели, как Джордж Мур494 разговаривал на лестнице с Эдди Маршем495; он немного тучный, с тусклыми глазами, слабый, невзрачный. Я была разочарована. Ни намека на щегольство. Что касается Клайва, он одевается и позирует так же эффектно, как любой красавец-актер на премьере. Там была Мэри [Хатчинсон]. «Том, – сказала она Элиоту, – ты должен прийти и посмотреть на лодочные гонки». Что ж, эти женские эмоции, которые я не берусь описывать, забавны; в моем случае они не очень серьезны. СКАЧАТЬ