Повесть о жизни. Книги IV–VI. Константин Паустовский

Чтение книги онлайн.

      – Наглец! – довольно явственно сказал ему вслед Яша. – Распоряжается, как у себя дома.

      Но Просвирняк сделал вид, что не слышит Яшиных слов.

      – Умоляю вас, – прошептал Торелли, – не трогайте его. Я опасаюсь скандалов.

      Я впервые был на еврейских похоронах. Меня поразила их судорожная спешка. Приехали дроги, запряженные траурной пыльной клячей. Седой болтливый возница вошел в комнату, постучал кнутовищем по крышке гроба и сказал:

      – А ну, герои, кто помоложе! Взяли! Подняли! Разом. Понесли! Осторожнее на поворотах. Того, кто строил эту лестницу, надо заколотить в гроб вместо этой девицы, чтобы ему икалось на том свете! Разве это лестница! Это головоломка, накажи меня бог!

      Потом мы долго шли по булыжным мостовым, и дроги перед нами подскакивали и неожиданно сильно дергались из стороны в сторону, будто хотели сбросить гроб на землю, как норовистая лошадь сбрасывает надоевшего седока.

      Кладбище лежало в степи за городом. Степь уже выгорела, несмотря на раннее лето. Вдоль высокой кладбищенской ограды ветер нес теплую пыль.

      Дроги зацепились колесом за ворота кладбища. Их надо было немного осадить, но кляча не хотела переступить назад, и возница начал бить ее по морде кнутовищем.

      Торелли закричал на него. Возница сплюнул и сказал:

      – Если вы такие нежные, так плакали бы лучше по сестре, чем по худой скотине.

      Глаза у Торелли налились слезами. Он затопал узконосыми туфлями цвета апельсиновой корки и начал кричать на одной ноте пронзительным, доходившим до визга голосом:

      – Мерзавец! Живодер! Молдаванский гицель!

      Торелли был жалок в своем горе и гневе.

      Возница только презрительно пожал плечами, поднял задок у дрог, освободил колесо, сел на козлы и поехал крупной рысью, нахлестывая лошадь и не оглядываясь, по длинной аллее кладбища к могиле. Вокруг не было ни одного дерева. Должно быть, их все порубили на дрова. Только одинаковые могильные памятники желтели по сторонам на грязной, неподметенной земле.

      Могила была далеко. Мы бежали за дрогами вместе с толпой спотыкающихся кладбищенских нищих.

      Гроб опустили в могилу. В ней валялось почему-то много битого стекла.

      Торелли роздал нищим подаяние – по тысяче рублей каждому (в то время деньги уже поднялись в цене). Нищие брали деньги неохотно и не скрывали своего недовольства. Старуха с гноящимися глазами швырнула деньги на могилу Рахили и закричала:

      – Что мне купить на ваши деньги? Дырку от бублика? Так покупайте ее сами, богачи!

      Мы ушли подавленные. Торелли не мог успокоиться и всю дорогу до дома время от времени плакал. А синагогальный служка ковылял рядом и говорил:

      – Я уже не узнаю людей, мосье Блюмкис. Чем так хоронить, так лучше самому лечь в могилу, клянусь матерью.