не видела, даже мертвого. Хоронили в закрытом гробу, сами понимаете. Даже не думаю, что судмедэксперты разбирались, кто там и где. Потом я ездила в Черноозерск, где все это… случилось. Спустилась в тот подвал. Там все черное. Стены, потолок, пол. Даже запах как будто остался. Знаете, как горелое мясо. Меня замутило. Я думаю, с собором это был отвлекающий маневр, чтобы мы, рядовые члены, были подальше. Чтобы не сумели спасти детей. Нам сказали оставить их там, а самих отправили в Полоцк, встречать конец света. Похороны я плохо помню. Муж был убит… боже, я и подумать не могла, что мужчина может так плакать. Больше мы с ним не разговаривали никогда. После похорон он просто стоял и молча смотрел на меня. С осуждением, с укором. Мне хотелось умереть от этого взгляда. С женщиной той у него ничего не получилось. С той, к которой он ушел тогда. Сейчас один живет. Остался там, дома. В Полоцке. Я там жить больше не могла. Вся округа на ушах стояла. Сразу после похорон я на пару месяцев в больницу попала. В психушку, если честно, как и многие из секты. Кто-то с собой кончал. Я на стенку лезла, опять кошмары начались. Да такие, что даже сейчас вспоминать страшно. Как будто наяву. Потом ничего, полегчало. Но жить там дальше было сложно. Соседи знали, кто я. Весь город знал. И Новополоцк, и Черноозерск. Там все рядом, как на ладони. Родители мои меня тоже не простили. Они умерли уже, на похоронах я не была. Мы так и не поговорили. Я сюда уехала, в Минск, у меня тут тетка двоюродная жила, инвалид. У нее удар случился, я за ней лежачей смотрела, квартира эта мне осталась. Сейчас работаю сторожем в школе, уборщицей на полставки. Ничего, на жизнь хватает. Сколько мне тут одной надо. Скоро на пенсию. Кошмары мне больше не снятся. Ничего не снится. Только темнота. Сплю я вообще мало, часа четыре хватает. Потом полночи сижу, читаю или телевизор смотрю. Курю много. Вот и все…
Дубов кивнул.
– Спасибо.
Она горько усмехнулась.
– Пожалуйста.
– А еще, Светлана. Можете вспомнить что-нибудь… странное.
– Странное? А разве до этого было не странно?
– Я имею в виду что-нибудь, что врезалось в память. Такое, – он развел руками, – прямо из ряда вон.
– Ну, – она подняла глаза, – свадьба разве что.
– Свадьба?
– Да. Как-то на собрании к нам вывели мальчика и девочку. Красивенькие такие, помню. Как куколки. Мальчик во фраке, девочка в белом платье с фатой. Кто-то из наставников говорил, что это, мол, жених и невеста. Плоть от плоти Отца Искупителя. Так и сказал, я помню. Что через них он явится в мир. Они ходили туда-сюда, а мы пели и хлопали.
– Что это были за дети?
– Не знаю. Больше я их не видела. Ни до, ни после.
– Еще, позвольте. Вы помните детскую передачу «Страна радости»?
«Страна радости»? – переспросила она, нахмурив лоб. – Это… это… подождите, «Страна радости». Это та, где был тот клоун, который играл на дудочке? Еще имя у него было такое смешное. Как же… э…
