Автобиография большевизма: между спасением и падением. Игал Халфин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ навозных телегах в цепях закованных революционеров, бегство брата за границу и еще многое. Все это без сомнения врезалось глубоко в мою детскую память и воспитало меня в духе недовольства существующим строем – революционизировало меня».

      Весь этот пассаж уникален: редкая автобиография описывала приход к чему-то иному, нежели большевизму. Стань Трейвас революционером до 1903 года, его превращение в бундовца не выглядело бы странным. Но обращение произошло уже после возникновения ленинской партии, и рассказчика могли упрекнуть в неправильном политическом выборе.

      Будучи осмотрительным, Трейвас не вдавался в подробности ни своего вступления в Бунд, ни специфики своей деятельности в нем. Вместо этого он обсуждает революционную атмосферу своей юности вообще, игнорируя различия между Бундом и большевизмом. «С малых лет я интересовался политикой. Газетами позже стал зачитываться, запрещенной социалистической литературой, которую я заставал у рабочего-переплетчика, некоего тов. Сегала, старого революционера. Книжки уцелели от зорких глаз жандармов и полиции благодаря его, переплетчика, находчивости: он ухитрялся вклеивать в начале каждой книжки передние листы псалтыря или молитвенника, или других богословских книг». Трейвас притязал на обладание четким революционным сознанием чуть ли не с детства. Вообще, в избегании самого простого и убедительного тезиса – в местечке невозможно было вступить в РСДРП, там никакой ячейки социалистов-демократов не было, вариантов было два: или Бунд, или сионисты – проявлялась его нарратологическая стратегия: нельзя обижать большевиков указанием на их немассовость до 1905 года и незначительное проникновение в национальные общины, пусть даже и пролетарские.

      Вот как он описывает свою встречу с еврейским образованием: «Учиться я был отдан шести лет в школу „хедер“, где меня любили в первые годы обучения за мои способности и прилежание и ненавидели в последующие за критику отошедшего в вечность всего старинного, включая и „хедер“ с главой его – так называемого „ребе“». Хедер представлял собой своеобразную начальную школу, которая располагалась на дому у меламеда (учителя). Главное внимание в ней уделяли не общеобразовательным предметам: письму, чтению, счету, а еврейским традиционным знаниям. Борьба с хедером была частью атеистической кампании в стране Советов. Во время религиозных праздников проводились антирелигиозные демонстрации комсомольской молодежи с факелами, флагами, транспарантами и оркестром, читались лекции по атеизму. Всего за несколько месяцев до того, как Трейвас сел за написание своей автобиографии, Наркомпрос потребовал, чтобы хедеры были немедленно закрыты. Власти стали проводить на местах «антихедерные» митинги; в Бобруйске большевики вывели на демонстрацию малолетних детей – учащихся хедеров, в Витебске инсценировали публичный суд над хедером[454].

      Еще подростком Трейвас преодолел религиозные СКАЧАТЬ