Курорт Нилова Пустынь и окрестности – целебное и сакральное сокровище Бурятии. Лариса Новицкая

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и в рану вставляли изображение онгона, оставив на некоторое время в живом теле животного. Затем онгона ставили на коврик, животное закалывали и кусочек его аорты клали рядом с онгоном. Шаман дотрагивался своей тростью до онгона и падал. Через несколько мгновений он поднимался, изображая «оживление» онгона. И только после этого начинал камлать. [31, с. 71]

      Бурятские семьи имели настолько много онгонов, что при перекочёвке требовалось несколько мешков, чтобы их уместить. «Поставляемый посреди кибитки, и, следовательно, в… почтеннейшей её части, должен быть Заягчи, верховный творец Заягчи, верховный творец счастья. Поставляемый около дверей должен быть Эмэгэлджи, хранитель стад и преимущественно молодого скота, … в кибитке поставляют буряты Чангату, имя этого идола значит „имеющий (белого) зайца“… Кажется, этот уважаемый идол был покровителем звероловства, а может быть и войны. Впрочем, известны по именам и ещё некоторые онгоны, как-то: Хаянайки, что значит „находящийся подле дверей“; Нохайту, которому посвящали собак; Барас-эбуген (барс – старик), считавшийся обжорой», – описывал иерархию бурятских онгонов признанный специалист по бурятскому шаманизму, учёный-историк, этнограф, доктор исторических наук, Заслуженный деятель науки Бурятской АССР Т. М. Михайлов (1929—2009). [61, с. 236]

      Особенно бережно и учтиво буряты относились к онгону Заяши, покровительнице детей. До трёх лет ребёнок полностью принадлежал Заяши. Она ухаживала за ним, по утрам умывала личико, и ребёнок всегда просыпался свеженьким и чистеньким. Когда ребёнок во сне улыбался, то родители знали, что с ним разговаривает Заяши. Если малыш начинал во сне плакать, значит, Заяши отлучилась, и сейчас малыша пугают злые духи. Пока ребёнок принадлежал Заяши, он воплощал собой нечто священное, подобное божеству-бурхану. Буряты никогда не ругали своих детей. У них существовало табу перешагивать через ребёнка, проносить над его головой что-нибудь грязное, осквернять детскую одежду, резать её или отдавать кому-нибудь чужому. «Благодаря подобным представлениям, у монголоязычных народов было развито мягкое, бережное отношение к детям, что отмечается и сейчас», – отмечала в монографии «Доламаистские верования бурят Г. Р. Галданова (1942—2001), бурятский учёный-буддолог, этнорелигиовед, старший научный сотрудник Института монголоведения и буддологии БФ РАН. [31, с. 45—46]

      Самыми древними онгонами были «пять почётных»: соболь, белка, горностай, хорёк и заяц, посвящённые предкам-тотемам. В Тункинском крае особым почётом пользовался онгон соболя, Булгата-онгон, от которого зависела добыча шкурок этого зверька. Соболя называли «хуиииунн», «уважаемый, ценный зверёк». После удачной соболиной охоты лучший мастер снимал шкурку соболя, из которой готовили соболиное гнездо. В него укладывали тушку зверька, придавая ей положение спящего. На ногах соболя подрезали жилы, а в нос засовывали хвост. Таким образом, в будущем соболь не мог убегать от охотника и чуять СКАЧАТЬ