на тот момент, когда Михаил Треушников поступил в университет, необходимо вспомнить и Сергея Сергеевича Остроумова. Причин тому множество, но самая главная, пожалуй, та, что, отвечая на мой вопрос о преподавательском составе факультета начала шестидесятых годов, большинство однокурсников Михаила Константиновича, с которыми мне посчастливилось встретиться, первым делом называли именно этого профессора. Читая лекции по скучнейшему, казалось бы, предмету «судебная статистика», он делал это, по общему признанию, самым артистическим образом. Великолепные данные прирожденного оратора, очевидно, играли свою немаловажную роль, однако подозреваю, что дело заключалось не только в них. Сама дисциплина, несмотря на ее подчеркнутую прозаичность и даже бухгалтерскую сухость, судя по всему, увлекала профессора Остроумова тем исторически сложившимся политическим напряжением, которое возникло вокруг нее начиная с тридцатых годов. До этого периода все количественно-качественные показатели преступности в нашей стране были открыты для общества, а вот сборник «Статистика осужденных в РСФСР 1922–1934 гг.» вышел из печати уже с грифом «Секретно». Идеологи строительства нового общества сочли картину текущей преступности неуместной для отражения облика самого светлого и самого прогрессивного на планете государства. Неудобные цифры разрушали создаваемую концепцию преступления как отживающего свой век и не имеющего системного характера пережитка мрачного прошлого. Под раздачу попала и важная социологически-правовая научная дисциплина криминология. Эта наука изучает причины и условия преступности, а также пути и средства ее предупреждения. Светлые умы и энтузиасты тридцатых решили, что раз преступности в качестве системного явления в СССР больше не существует, то и предупреждать уже, к счастью, нечего. Повсюду царит конструктивный и ясный дух с полотен художника Дейнеки (который в 1933 году, кстати, все же написал идеологически не совсем выдержанную картину «За занавеской», ушедшую в 2015 году на лондонском аукционе MacDougall’s за 2 миллиона 248 тысяч фунтов). Абсолютно гоголевская ситуация вокруг судебной статистики и криминологии в Советском Союзе середины двадцатого века напоминает мне фрагмент книги «Русская республика» историка Н. И. Костомарова, где он описывает специфику противопожарной профилактики в средневековом Новгороде: «Не видно, чтоб новгородцы принимали какие-нибудь меры предупреждения. Пожары считались Божьим наказанием, и против них можно было защищаться молитвою. В 1342 году владыка со игумены и попы замыслил пост; и ходило духовенство по монастырям и церквам с крестами; и весь Новгород молился Богу и пресвятой Богородице, дабы отвратить от себя праведный гнев небесный».
Шутки шутками, но судебная статистика в СССР была засекречена на протяжении почти шестидесяти лет, а криминология считалась чем-то вроде лженауки. Обнародование сведений о преступности и судимости признавалось разглашением государственной тайны. Полагаю, требовалась немалая гражданская смелость и сила характера, чтобы в таких условиях ратовать за
СКАЧАТЬ
