Земное притяжение. Селфи с судьбой. Татьяна Устинова

Чтение книги онлайн.

      Он посмотрел.

      – У тебя оловянные глаза.

      – Стеклянный, оловянный, деревянный, – проговорил Хабаров. – Исключение из правила русского языка.

      – Я больше не стану жить придуманной жизнью, Алексей.

      – Другой у нас не будет. Неужели ты не понимаешь?.. Это, – он поискал слово, – как монастырь. То есть навсегда. И мы все с этим согласились.

      – Много лет назад! – перебила она.

      – Много лет назад, – повторил Хабаров. – Возвращайся. Поздно уже, и у тебя там… химический процесс. Он идёт как идёт.

      И, высвободив руку, быстро пошёл вперёд. Джахан не стала его догонять.

      Хабаров шёл сначала по одной стороне тёмной улицы, а потом перешёл на другую. Пустота в голове отдавалась и резонировала в такт шагам.

      …Всё же он жил от задания к заданию, зная, что рано или поздно они встретятся – все вчетвером. В этом был смысл, и в этом была его сила. Он как будто пережидал, понимая, что ничего не кончилось. А теперь получается, что кончилось. Джахан так решила. И ей нет дела до Алексея Хабарова, который должен отныне жить как-то по-другому, зная, что его вызовут на задание, а её больше не будет.

      Никогда.

      Словно она умерла.

      Он всегда был уверен, что она не позволит себе умереть раньше его.

      Она никогда не позволяла себе пошлостей!..

      Он вышел на освещённую синими фонарями площадь. За церковной оградой, словно ледяная, блестела брусчатка. Над чугунными двустворчатыми вратами сиял лик, подсвеченный лампадой. Хабаров остановился и посмотрел на лик. И врата, и этот подсвеченный лик вдруг показались ему входом в другое измерение. И он, пожалуй, знает, как там – светло, просторно и ожидание хорошего, самого лучшего.

      Хабаров обошёл церковь по кругу вдоль решётки. За колоколенкой начиналось тёмное кладбище, каменные кресты угадывались за стволами старых деревьев. В отдалении светилось оконце, должно быть, поп с попадьёй чаёвничали у себя дома. В зарослях темнели сараи, притулившиеся к белой церковной ограде.

      Алексей Ильич почуял неладное до того, как понял, что происходит. Он был очень хорошо подготовлен!..

      Пригнувшись, он перебежал освещённое место и оказался в темноте под щелястой стеной сарая. Послышался глухой удар, от которого вздрогнули хлипкие доски, то ли стон, то ли всхлип, и ещё как будто подскуливание. Потом в сарае тяжело заматерились, словно камни посыпались.

      – …твою мать, отвечай, когда спрашивают! Чё он тебе говорил?! Ну?! Память отшибло, так я напомню!

      Снова бульканье, всхлип, невнятное бормотание, а потом кашель – страшный, навзрыд.

      И другой голос:

      – Ты гляди, Серёг, как бы он того… не отъехал.

      – Да он здоровей тебя! Хорош прикидываться, дедуля! К тебе сегодня мужик подходил, чужой, не местный! Давай, давай, крути мозгой, вспоминай, твою мать! Чего ему надо было!.. Чего он спрашивал у тебя?!

      – Сы… сынки, – прокашлял третий голос. – СКАЧАТЬ