Сборник фантастики. Золотой фонд. Роберт Стивенсон

Чтение книги онлайн.

      Я заставил ее выпить вина и постарался успокоить.

      – Они еле двигаются, – сказал я.

      Чтобы ободрить себя и ее, я начал повторять все, что говорил мне Огилви о невозможности длительного пребывания марсиан не Земле. Особенное значение я придавал вопросу о силе притяжения. На поверхности Земли сила притяжения и три раза больше, чем на Марсе. Поэтому марсианин весит на Земле втрое больше, чем на Марсе, тогда как его мускульная сила остается такой же, как была. Таким образом, ему будет не под силу носить свое собственное тело. На самом деле это было общее мнение. И «Таймс» и «Дейли Телеграф», вышедшие на другой день, утверждали то же самое – но обе газеты, как и я, совершенно упустили из виду два фактора, менявшие дело.

      Как известно, атмосфера Земли содержит гораздо больше кислорода и гораздо меньше аргона, чем атмосфера Марса. Возбуждающее действие избытка кислорода на марсиан, бесспорно, является противовесом увеличению веса их тела. А во-вторых, все мы проглядели тот факт, что с такими механическими приспособлениями, какими обладали марсиане, они могут, в случае нужды, обойтись и без применения мышечной силы.

      Тогда я не принял во внимание этих соображений, и поэтому моя аргументация немного хромала. Подкрепившись пищей и вином, окруженный привычной домашней обстановкой и поддерживаемый сознанием необходимости успокоить жену, я и сам мало-помалу стал спокойнее.

      – Они сделали большую глупость, – сказал я, отпивая вино из стакана. – Они опасны только потому, что сами обезумели от страха. Может быть, они не ожидали встретить здесь живых существ. Во всяком случае всегда можно бросить бомбу в яму: она их всех убьет.

      Странное возбуждение после пережитых волнений, без сомнения, сильно обострило во мне силу восприимчивости. Я до сих пор необыкновенно живо помню наш обед. Милое, встревоженное лицо жены, выглядывавшее на меня из-под шелкового розового абажура лампы, белая скатерть, уставленная серебряной и хрустальной посудой (в те дни даже писатели-философы позволяли себе такую маленькую роскошь), пурпурно-красное вино в стакане – все это запечатлелось с фотографической точностью в моем мозгу. В конце стола сидел я сам, щелкал орехи, потягивал сигару, сожалел о неосторожности Огилви и осуждал близорукую трусость марсиан.

      Так, вероятно, рассуждал, сидя в своем гнезде, какой-нибудь почтенный додо на острове Маврикия, когда туда высадилась горсточка безжалостных матросов в погоне за животной пищей.

      – Завтра мы заклюем их до смерти, моя милая! – говорил я.

      Я не знал тогда, что это был мой последний обед в культурной обстановке, перед началом целого ряда необычайных и даже ужасных дней.

      Из всех странных и удивительных вещей, которые произошли в эту пятницу, самой странной была для меня несовместимость повседневного хода жизни с первыми признаками начала целого ряда событий, которые должны были перевернуть вверх СКАЧАТЬ