Господин из завтра. Добрым словом и револьвером. Алексей Махров
Чтение книги онлайн.

Читать онлайн книгу Господин из завтра. Добрым словом и револьвером - Алексей Махров страница 8

СКАЧАТЬ Да, перед этим урожайным годом было три подряд неурожайных![5] Но мы ведь готовились к этому событию, сделали запасы…

      – Да, мы подготовились, да, на этот раз смертность была ниже, но она всё равно БЫЛА!!!

      Его сиятельство граф Рукавишников отводит глаза. Хотя как раз его вина в этом минимальная – он за свой счёт построил в Поволжье десятки элеваторов, на которых несколько лет копил зерно, обладая послезнанием, что продовольственный кризис из-за многолетнего неурожая обязательно случится.

      Собравшиеся молчат, пока не понимая, куда я клоню.

      – Серж, можно задать тебе один вопрос?

      – Конечно, государь. Я постараюсь ответить…

      Васильчиков преданно смотрит на меня. Противно его огорчать, но что я могу сделать?

      – Насколько я знаю, дорогой мой друг, ты самый-пресамый крупный землевладелец нашей благословенной империи[6]… Скажи мне, пожалуйста: сколько ты платишь налога со своих земельных угодий?

      Задумавшись на мгновение, председатель КГБ рапортует, оговорившись, правда, что это – приблизительная цифра.

      – Так, замечательно. Если разделить эту сумму на двадцать семь тысяч – ведь у тебя примерно столько? – Сергей кивает. – Получим налог на одну десятину, так, господа министры?

      Собравшиеся с недоумением соглашаются.

      – В таком случае, я попрошу вас, господин Вышнеградский, как министра финансов ответить мне на простенький такой вопросик: это как так получается, что у Сереги… прошу прощения, у князя Васильчикова, налог на одну десятину в ДВА РАЗА ниже, чем у крестьянина?! Пока отвечает Вышнеградский, господину Манасеину приготовиться. Предложения, как министра юстиции, по изменению создавшегося идиотского положения!

      Васильчиков сидит, точно громом пораженный. Бунге ожесточённо черкает что-то в записной книжке, Манасеин глядит куда-то в пространство. А Долгорукова и вовсе – того и гляди удар хватит. Только Димыч смотрит на меня с каким-то новым интересом, уже, кажется, начиная догадываться, что будет дальше.

      Вышнеградский начинает путанно объяснять что-то про укоренившиеся обычаи, про несовершенство системы налогообложения, про необходимость поддержать крупных производителей… Я прерываю его жестом и обращаюсь к Васильчикову:

      – Серж, скажи честно: тебе важнее сохранить свои прибыли или же чтобы крестьяне перестали дохнуть с голоду?

      Князь решительно встаёт:

      – Государь! Если будет нужно для державы, я готов отдать свои земли в казну. Все! Я – не помещик, я – председатель Комитета Государственной Безопасности, и как вы, государь, неоднократно упоминали – защита порядка и опора трона! Для того чтобы прокормить голодающих – берите весь урожай с моих земель, государь! Я – слуга царю и народу!

      – Если нужно – и мои урожаи забери, батюшка! – вступает вдруг Долгоруков. – Слава богу – тоже не обнищаю. А ещё СКАЧАТЬ



<p>5</p>

Совершенно реальный факт! И даже в реальной истории государство раздавало голодающим крестьянам зерно. Но, к сожалению, досталось не всем или в незначительном количестве. По некоторым косвенным данным (прямой статистики нет) в тот период от голода умерло от 15 до 25 процентов жителей деревень в средней полосе России. А среди малолетних детей (от 0 до 3 лет) смертность была стопроцентной.

<p>6</p>

Совершенно реальный факт. Князь Сергей Илларионович Васильчиков занимал первое место по площади земельных угодий в Российской империи с большим (почти в два раза) отрывом от второго места и последующих. При этом императорская семья вкупе (император и все великие князья вместе с жёнами и детьми) находились на 10-м месте, хотя десятилетиями позже советская пропаганда называла именно царскую семью главными помещиками России. У князя Васильчикова в личной собственности находилось 27 тысяч десятин из 430 тысяч, записанных в общий реестр государства! То есть – почти пять процентов от всей поставленной на учёт земли (конечно же, в России гораздо больше земли, чем 430 десятин, но в тот момент именно такое количество состояло на государственном кадастровом учете).