– Я ловил… я фолил ровель… я ловил форель на резинку… – тянул сказ Егорыч. Открыт был только левый глаз, мутный, что бутыль с самогоном. – А потом я взошёл на ось, и тут вспомнил такую песню… – Глаз моргнул, осмотрелся. – Темно что-то здесь… вечерело… короче, напёрся я на ось земную… помнишь песню?.. Где-то на белом свете, где всегда мороз…. Трутся об ось медведы… как дальше?.. спать подо льдом стараются… спят подо льдом моря, вертится быстрей Земля-ля-ля-ля-ля-ля, вертится быстрей Земля…
Дальше говорили оба, разговор всё больше терял складность и причинно-следственную связь.
– Подлежит ликвидации! – кричал Егорыч. – Этот мир заслуживает л-ик-видации, чтобы мозги ему выбило окончательно и навсегда!
– Угомонись, мужчина.
– Я всё сказал, я тебе, ёп, говорю.
– Ты очки хочешь потерять, Егорыч?
– Нет у меня очков.
– А были? Принести?
– Захватят всех! Планета сгорит!
– Слышь ты, захватчик.
– Адыгейский сыр! Моя ушла… не дождалась.
– Придёт, куда денется.
– Вертится быстрей Земля-ля-ля-ля-ля-ля…
– Хорош вопить.
– А вдруг не придёт?! А?! Кто за мной тогда?.. Она! Она ведь! Знаешь, кто она?
– Баба твоя.
– Бабы зло… от них всё там, этого… Знаешь, кто она для меня?
– Весь подъезд гадает… кто?
– Гадают они!.. Вот сам… ик!.. скажи – кто?!
– Ангел.
– Сука! Нет ангелов!
– А за суку, Егорыч… где моя фуражка?
– Успокойся, ты чё ёп. Слышь, слышь… без рук… ты не прав, ты не прав, понял?
– Прав тот, на чей стороне закон, – хмельно скалился Максим.
– Ушатаю его…
– Его?
– Главное, чтобы на душе было ласково… Ты с парашютом прыгал?
– Нет.
– Вот и я, этого, не прыгал. А кто-то прыгал. И что? Выёживаться будет? Пусть попробует!
– Пусть.
– А хрен ли ты, этого, не хочешь… О! Средиземное море скоро расплющит! Слыхал?
– Друзья, Егорыч, друзья… вот где обидно… Разбежались мы все как-то, отдалились… Звонить почти перестали, а когда наберут, то телефон украденный пробей, то товарищу пособи… Хрен встретишься… да и сам… сам походу виноват…
«Зачем я пью с Егорычем? Зачем говорю всё это? Чтобы на его фоне выглядеть менее мерзко?» Мысли дрожали в голове Максима натянутыми струнами и рвались.
– Пойду я уже… Дмитрич?
– А? Да, да… и я… то есть спать…
– Спасибо, этого, за… гостеприме… гостьпром…
– Ага…
Вероятно, этот день мог СКАЧАТЬ