Клаус схватил пилота за лацканы форменной куртки, на которой топорщились нашивки звездных орденов, и зашептал в самое ухо:
– Ты не узнаешь моих гостей? Чудак! Вон видишь, там, за крайним столиком, сидит Маккензи, а с ним Пол, маленький Джино и Картер. Они всегда вместе – и в космосе, и на Земле. Маккензи любит русскую водку и гаванские сигары, а Джино после рюмки коньяку может съесть четыре порции макарон. Ты говоришь, они взорвались, стартуя с Фобоса? Не верь сплетням, мальчик, они живы. А вот того, высокого, за вторым столиком слева, ты, конечно, помнишь! Ну да, это Стивен Блейк, кто же еще! После Арктура у него шалит печень, и он нажимает на минеральную… А эти двое, ближе к нам, русские, они ничего не пьют, но это чертовски славные парни.
Клаус откинулся назад и захохотал, и пустота зала ответила ему хохотом.
– А там? Узнаешь? Так это же ты со Свэном! А рядом кто? Конечно, Гарри Митчэлл, фанфарон и любимец интеллигентных мисс, а также миссис, «техасская горилла в марсианских песках»… Еще виски, Клаус!
Клаус схватил поднос и выгреб из-под стойки целую кучу рюмок, и они почему-то все до одной стали на поднос правильно, сплошным сверкающим строем, а Клаус хватал разноцветные бутылки с полок и лил, лил, лил, пока не зарябило в глазах от множества напитков, и тогда Клаус пошел, покачиваясь, как белая льдина на штормовой волне, в мягкий полумрак зала, к столикам, и Тэдди, не раздумывая, пошел за ним.
Они еще долго бродили между столиками и чокались с призраками, и пили рубиновые, изумрудные, опаловые смеси, обнимались, плакали и хохотали и нестройными голосами хрипели старую песню космических бродяг, и веселые призраки дружно подхватывали припев:
Когда, пилот,
не повезет
тебе в полете вдруг, не верь тому,
что бак в дыму
и что последний круг,
пока есть ход держись, пилот…
А если ад вокруг,
ищи в аду
свою звезду,
еще не поздно, друг…
А потом Клаус уснул на стуле, и его голова лежала на подносе, как голова Иоанна Крестителя. Где и когда Тэдди видел эту картину? Смутные своды какого-то музея, надоедливая скороговорка электронного экскурсовода, он помнит только фамилию художника – Бартоломео Венето, это был, кажется, итальянец, но он жил так давно, лет пятьсот назад, и все-таки краски не успели померкнуть… Кстати, кто такой был этот Иоанн Креститель? Астронавт? Чепуха, пятьсот лет назад ничего не знали о космосе, но почему вокруг головы Иоанна Крестителя – он точно помнит! – золотился полупрозрачный ободок гермошлема? Глупости, это ему показалось… Куда ушел Свэн? Он вечно куда-то уходит и не говорит куда…
Клаус спал, а Тэдди никак не мог уснуть, потому что все вокруг стало вращаться, с каждой минутой быстрее и быстрее. Сначала зашевелились СКАЧАТЬ