– «Передайте в Москве, что я был против нападения», – услышали мы последние слова рейхсминистра, когда уже выходили в коридор…, – добавил со смешком Бережков.
– Как это похоже на моего знакомого…, – с сарказмом подумал я.
На улице, Деканозова и Бережкова встретила толпа репортеров, снова защелкали затворы фотоаппаратов, зажужжали кинокамеры… уже ярко светило над Берлином солнце.
Они подошли к черному лимузину, который все еще стоял у подъезда, ожидая их.
– По дороге в посольство мы молчали, – продолжал свой рассказ Бережков, – но моя мысль невольно возвращалась к сцене, только что разыгравшейся в кабинете нацистского министра.
– Почему он так нервничал, этот фашистский ублюдок, который так же, как и другие гитлеровские заправилы, был яростным врагом коммунизма и относился к нашей стране и к советским людям с патологической ненавистью? Куда девалась свойственная ему наглая самоуверенность?
– Конечно, он лгал, уверяя, будто отговаривал Гитлера от нападения на Советский Союз. Но все же что означали его последние слова? , – задавался вопросами Бережков, а я размышлял:
– Возможно, что у Риббентропа в тот роковой момент, когда он официально объявлял о решении, которое в конечном итоге приведёт к гибели гитлеровского рейха, возможно, шевельнулось какое-то мрачное предчувствие… И не потому ли он принял тогда лишнюю дозу спиртного?.. , – подумал я мрачно.
Поблагодарив Бережкова за информацию, я озаботился своими дальнейшими действия.
– И так… помешать войне у меня не получилось… и что теперь делать?
– Война план покажет, – решил я.
Выглянув в окно, я заметил, что здание посольства уже усиленно охраняется. Вместо одного полицейского, обычно стоявшего у ворот, вдоль тротуара выстроилась теперь целая цепочка солдат в эсэсовской форме.
Связь посольства с внешним миром была прервана … ни один телефон теперь не работал…
Деканозов заперся у секретчиков и составлял депешу в Москву…
В 6 часов утра по московскому времени все собрались у приемника, ожидая, что скажет Москва…
Но все наши станции передали сперва урок гимнастики, затем пионерскую зорьку и, наконец, последние известия, начинавшиеся, как обычно, вестями с полей и сообщениями о достижениях передовиков труда.
С недоумением всем думалось: неужели в Москве не знали, что уже несколько часов как началась война? А может быть, действия на границе расценены как пограничные стычки, хотя и более широкие по масштабу, чем те, какие происходили на протяжении последних недель?..
Пока народ был занят поиском ответов на эти вопросы я пробирался в кабинеты ответтоварищей и чистил их сейфы от списков наших агентов и другой нежелательной информации… которую те не СКАЧАТЬ