Возвращение Орла. Том 1. Владимир Алексеевич Фадеев

Чтение книги онлайн.

      Здоровяк Паринов изъял предобтра из коляски, как спящего ребёнка, обнявшего во сне любимую игрушку, и положил с другой стороны наполеоновского дуба, и пока тот ещё, можно сказать, спал – мучительным, страшным, прекрасным (по сравнению с явью) сном, в одну последнюю минуту которого может насниться на сутки, а то и на неделю, Тимофеичу было более-менее спокойно, но, гад, проснулся, началось: «Налил бы!…». Э-эх!..

      Понятно было, когда на выезд в колхоз сбивались в стаю совсем молодые – у них это входило в ритуал добрачного роения. Добрачного, брачного и сразу послебрачного: крови нужно время, чтобы успокоиться и вместиться в равнинные берега. Но эти? Мужикам по тридцать пять лет, у них уже дети в этой самой поре роения, Ландау уже… тьфу, бес бы с ним, с этим Ландау!.. Странный рецидив «комсомольскости» на фоне общенационального опускания рук и пофигизма. А может быть, именно потому… Известно ведь, что когда уже ничего нет, не за что бороться и нечего терять, жизнь становится легка и весела, наверное, поэтому жить в России при любых раскладах лучше, чем в счастливейшем из раев – рая же можно лишиться, и какой лоханью тогда вычерпывать горе этой утраты? Вот так и ребята: сзади потухшие любови, уже бывшие жёны и подросшие дети, впереди стена из нестарых ещё, то есть вечных начальников, ни забот, ни перспектив – живи себе! Отсюда и причудливая эта деменция, коллективное впадение в юность. В футбол, в походы ходят, даже и зимой, слёты, стихи, стенгазеты, фотомонтажи какие-то… и всё на спиртовом растворе, а значит, следом телеги, проблемы. И особенно в колхоз… ладно бы летом!.. А с другой стороны – ну, не захотели от беспросветности спиваться просто так и дуркуют по-своему, спиваясь в разнообразии…

      Но однажды увидел одного из этой семёрки – матерщинника, бабника и самогонщика Паринова Женьку, которого меж собой они почему-то звали Африкой, выходящим из —! – церкви в Жилино, куда он, Тимофеич, заехал проведать заболевшего (или запившего? Два дня не выходил на работу и не звонил) механика Васильева, и все его ленивые предыдущие версии посыпались. Здесь было что-то другое.

      Наблюдатель Тимофеич водки не пил, дачи, машины и гаража у него не было, хобби однолюб, из-за безраздельного и безответного чувства к одной душевной привязанности – физике, не завёл. В самой физике дотеоретизировался до самой черепной кости, доэкспериментировался до предельных на их старушках полутора десятка МэВ и упёрся в известную всем физикам развилку: налево – фило-тео-софия (левая теория), направо – математика (правая теория), прямо – эксперимент, и вперёд можно двигаться только если уж не по трём сразу, то, как минимум, одновременно по двум, а где тут по двум – с устаревшим-то железом и без постоянной практики в серьёзной математике? Недаром же у Ландау… прости господи… в его теорминимуме было целых два экзамена по математике. Два! То есть по всем направлениям – незаполненные валентные связи, на жаргоне физиков – дырки проводимости: динамические СКАЧАТЬ