Не бойся ничего. Игорь Джерри Курас

Чтение книги онлайн.

      И вот я заснул, убаюканный ливнем —

      и спал, и приснилось, и было легко:

      деревья висели над берегом дивным,

      и воды прозрачны, и дно глубоко.

      Безмолвные в озере плавали рыбы,

      бесшумная с ними дружила вода —

      и мне показалось: мы тоже могли бы

      как рыбы, прижавшись, уплыть навсегда.

      Прижавшись, как рыбы в одном водоёме,

      где гулко всплывают деревьев плоды,

      мы плыли спокойно – и в этом объёме

      весь мир отражался, как в капле воды.

      Проснувшись, пойму и увижу, что пусто

      и тускло, как за день до первого дня:

      бессмысленно в комнату свесилась люстра

      и смотрит глазницей пустой на меня.

      Трубят будильники. В окне резвятся птицы.

      Взметнувшись, прячутся в портьере те, кто снится.

      Являя признаки вселенской благодати,

      хлеб на столе: и многомерен, и квадратен.

      Яйцо раскрыто, как бутон неяркой розы,

      с ним сыр лоснится со слезой, как срез берёзы.

      И чайник к чашке наклоняет грустный профиль,

      и как чума ползёт по дому запах кофе.

      Звонят мобильники и требуют отдаться

      делам и замыслам; машины в стаях мчатся.

      И мир вращается, как бы внутри коробки,

      как будто кто-то нажимает сверху кнопки.

      И лишь поэт лежит один в своей кровати,

      являя признаки вселенской благодати.

      Царь Соломон – он лепесток огромной розы,

      Непробуждённые, его блаженны позы.

      Его лицо запечатлело нам загадку —

      как будто времени сумел всучить он взятку.

      Укутан плотно часовыми поясами —

      который час сейчас, они не знают сами.

      Он спит, уставший от ночных небесных странствий,

      Он отражается лицом в ином пространстве.

      Ведь так решил нажавший кнопки на коробке:

      «Пусть спит поэт, бедняга, – век его короткий».

      Виолончель на встречной полосе —

      и струны к небу в тысячу свечей.

      Вот справа лес, и в нём – виолончель:

      в лесу трава – смычок висит в росе.

      Прыжками жиг, роптаньем сарабанд,

      где вдох, как Бах, а выдох, как полёт —

      мир приторочен, точно чёрный бант,

      и заколочен, словно чёрный ход.

      Ни победить, ни объявить ничьей —

      смычок в росе искрится и течёт.

      Какой там счёт, когда виолончель?

      Мой дурачок, никто не знает счёт.

      Ветшает слово в гардеробной фраз,

      луна то в профиль, то опять анфас.

      Смотри, как странно: с каждой сменой фаз

      стареет сердце и скудеет глаз.

      Без лишних слов, без правильных речей

      виолончели на плече наклон.

      На миг повиснет и твоя качель:

      на двух СКАЧАТЬ