– В туалете петля с потолка свисает, на раковине лезвие лежит, – продолжал Мик.
– На стенах в рамках вырезки из газет на темы страха, одиночества и депрессии.
– Любой желающий может выйти на сцену и рассказать о том, как он достиг полнейшего социального дна, – говорил я. – Или, как он настойчиво туда стремится.
– Да уж, это было бы весело, если бы не было грустно, – подытожил незнакомец.
– Да не так уж и грустно, – ответил Мик. – Правильнее сказать – не важно.
– Наверное, – согласился парень. – Маленький, локальный ад ни в коем случае не должен нарушать общую гармонию этого мира.
На пять секунд воцарилась тишина. Мик сверлил подозрительным взглядом незнакомца, вероятно, осмысливая его слова. И вдруг расхохотался, просто залился неистовым хохотом, откинувшись на спинку стула и запрокинув назад голову. Смеялся он, казалось, не искренне, а цинично, недоверчиво, смеялся не столько над ответом, сколько над самим собеседником. Смеялся секунд пятнадцать, после чего громко выдохнул, повел головой и, посмотрев на удивленного парня, сказал:
– Это поразительно. Мик Флеминг, – и протянул незнакомцу руку.
Парень смерил Мика мрачным взглядом, говорившим: «Ты выглядишь глупо, дружок», и пожал ему руку.
– Перри Пейдж, – ответил он, и после пожатия протянул руку мне.
– Тони, – представился я. – Очень приятно.
– Я почему засмеялся, – говорил Мик, повернувшись к Перри вполоборота. – Потому что, как мне кажется, каждый такой маленький локальный ад больше всего стремится именно к тому, чтобы разрушить всеобщую гармонию. Не так ли? Можно сколько угодно говорить о добре и любви, но в итоге, все сводится к тому, что добро и любовь способны существовать только в условиях ада – пусть даже маленького и локального.
– И что же тут смешного? – спросил Перри, тем не менее, улыбнувшись.
– Ну, как же?! Резонно предположить, что настоящий ад похож на маленький ад. А значит, Данте нас всех обманул!
Признаться, я не помню, чтобы Мик так много говорил в один вечер в течение последних двух лет. Другое дело, что говорил он словно с презрением.
– В чем именно? – спросил Перри
– Входящие, оставьте упованья! Ложь! Потому что, выходит, что в аду нас будут ждать океаны любви и добра. Но от этого не легче. Ведь любая страсть – это истинное страдание.
Циничная философия Мика вызывала у меня сомнения в уместности улыбки. Тем не менее, Перри продолжал улыбаться, и его улыбка выглядела гармонично.
– Мне кажется, ты не вполне понимаешь серьезность вещей, о которых говоришь, – произнес Перри, и в глазах Мика я заметил короткую вспышку агрессии.
– Да ну?! – он сказал эту короткую фразу так, что в ней ясно было слышно: «Ты учить меня СКАЧАТЬ