Родители были совершенно неподвижны.
Самые темные страхи колыхнулись в Романе, мучая душу кошмаром, прорвавшимся в явь. «Они умерли?!»
– Мама! Папа!
Кнуров бросился к женщине, чья голова безвольно поникла, тронул ее за плечо, потряс сильнее. Откинул волосы – и замер в ужасе. Мама смотрела на него остановившимся взглядом синих глаз, а переносицу ее буравило черное, запекшееся зияние.
Роман оцепенел. С трудом отступил, присел на коленки рядом с отцом (рядом с телом отца?!) – и сразу заметил гибельную отметину, небольшую дырочку над батиным ухом.
Смертельную рану.
– Мама… – беспомощно пролепетал выпускник. – Папа…
Сильная рука обхватила Романа за плечи. Он вскрикнул, но голос УРа сказал негромко:
– Это я. Они возвращаются. Надо спрятаться.
– Их надо убить! – выдохнул Кнуров, кривя губы. – Всех!
– У меня нет оружия.
– Я…
Не слушая человека, робот увлек его в собственную нишу – бокс, где он подзаряжался от сети, – и задвинул пластметалловую штору изнутри, оставив маленькую щелочку.
Роман, мучимый отчаянием и страхом, приник к ней.
В гостиную вошли четверо – это были крепкие парни в синих рабочих комбинезонах. Движения их отличала уверенность, а во взглядах сквозила пустота.
Усатенький молодчик, небрежно помахивавший черным пистолетом, скомандовал:
– Виль! Ян! Ищите пацана!
– Угомонись, Рэм, – пробурчал грузный верзила с круглой, налысо обритой головой. – Мы все уже обыскали.
– В школе он, – заявил плечистый мужчина с тяжелым квадратным лицом.
– Какой ты умный, Джай! – съязвил остролицый типчик, худощавый «полурослик». – А то б мы сами не догадались!
– Заткнись, Шельга, – посоветовал ему плечистый.
– Угомонитесь все! – резко сказал Рэм, и махнул пистолетом: – И за мной…
– Куда? – осведомился остролицый Виль.
– В школу! – хохотнул круглоголовый Ян.
– Чаран, остаешься здесь. Если мальчишка заявится – уложишь баиньки!
– Понял… – буркнул Джай, ставя ударение на последний слог.
Троица киллеров вышла, а четвертый поднялся наверх.
– Надо уходить, – УР тихонько сдвинул штору. – Здесь находиться опасно.
Выведя Романа, робот аккуратно закрыл бокс.
– Я их всех убью… – проговорил Кнуров, пятясь и переводя взгляд с отца на мать, и обратно. – Каждого. По очереди…
Жалость резанула так, что слезы сами брызнули из глаз – горькие, горючие, они жгли невыносимо, но душе было еще больней.
В школе обычно восклицали: «Великий СКАЧАТЬ