«Книга Великой Ясы», или Скрижали Чингисхана. Александр Мелехин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ общества ближайших предков Чингисхана содержались в древних мифах, преданиях и легендах, вошедших в летописи монгольского и персидского авторов. Это дает нам все основания говорить о наличии у древних монголов мифологической нормативной системы, являющейся одной из древнейших мощных форм социального регулирования[91].

      Наряду с этой мифологической нормативной системой важную социально-нормативную и информационную роль в жизни ближайших предков Чингисхана играло упомянутое выше классификационное родство, «при котором конкретные люди включались в определенные группы (классы) родственных отношений. От этих родственных отношений, которые в основе имели брачно-семейные нормы, зависели властные отношения (отношения подчинения одних групп, одних индивидов другим), распределительные отношения (выделено мной. – А. М.)» [92].

      Именно о «классификационном родстве» писал древнемонгольский летописец, неизвестный автор «Сокровенного сказания монголов», сообщая «родопись» 24 (!) поколений прародителей Чингисхана, которая основывалась на ранее передававшихся в течение 400 лет (!) изустно и таким образом сохранившихся в памяти народной мифах, преданиях, легендах и «сказаниях умудренных опытом старцев», «освещенных светом религиозных верований» древних монголов[93].

      В «классификационном родстве», подробно описанном Рашидом ад-Дином, были засвидетельствованы изменения социальных норм, которые закрепили «власть и полномочия, перешедшие к нирун-монголам».

      Персидский летописец также поведал нам о том, кто и как наставлял юных монголов в знании их родословия: «У всех этих племен четкое и ясное родословное древо, ибо обычай монголов таков, что они хранят родословие своих предков и учат и наставляют в знании родословия каждого появившегося на свет ребенка… Каждому народившемуся дитяти отец и мать объясняют предания о роде и родословной, и они [монголы] всегда соблюдали таковое правило (выделено мной. – А. М.)» [94].

      Таким же образом монгольские дети обучались их родителями и социальным нормам родового общества. Например, мать Тэмуджина-Чингисхана, Оэлун, наказывая своих детей за неблаговидные проступки, «долго бранила-вразумляла сыновей своих, старопрежние притчи им сказывала, словами предков сокровенными поучала»[95]. И образцом для нее являлась увековеченная в «Легенде об Алан-гоа» заповедь, с которой Алан-гоа обратилась к своим сыновьям[96]. Таким образом регулятивная функция мифов (в нашем случае – легенды. – А. М.) реализовывалась на практике.

      В заключительной части цитировавшейся нами «Легенды об Эргунэ-кун» мы обнаруживаем пример еще одной формы выражения социальных норм родового общества кочевников-монголов, которой является самопроизвольно складывающиеся традиции и обычаи.

      Один из таких обычаев появился после выхода монгольских племен из Эргунэ-кун. «Вследствие этого, – писал Рашид ад-Дин, – люди не забывают о СКАЧАТЬ