Легкие следы. Светлана Сухомизская

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ голос, который читал два раза в неделю в тесной комнатке с плохой звукоизоляцией сочиненные мной тексты, был потомственный народный артист. То есть, конечно, голос был густой бархатный баритон, а народным артистом был его хозяин – сухонький маленький старичок. Вся страна знала его в лицо, потому что он был признанным гением эпизодических ролей и снялся почти во всех лучших советских фильмах, – но никто не знал по фамилии, потому что найти ее в титрах – набранную мелким шрифтом в числе многих других – простому зрителю было просто не по силам. Народный артист с юности дружил с художником Бородиным, а актрису Аланскую качал на руках, из-за чего костюмерный цех его театра как-то раз лишился уникального сиреневого фрака.

      Редакторы боялись народного артиста как огня, потому что, если текст казался ему не соответствующим нормам и правилам грамотной русской речи, артист громовым голосом произносил «Ужасный век! Ужасные сердца!» – и читать злополучный текст категорически отказывался.

      Новому начальству и его команде было глубоко начхать на заслуги артиста перед народом, кино и театром, а заодно и на безвозвратно погибший сиреневый фрак. Они по-русски плохо знали, романов наших не читали и изъяснялися с трудом на языке своем родном. Поэтому вряд ли стоило удивляться тому, что в конце концов неизбежно произошло. Обнаружив в одном из текстов слова «секретаршой», «безбелетный» и «товарищь» народный артист сперва на несколько минут потерял дар речи, кормивший его долгие годы, а когда дар вернулся, в крошечной аппаратной озвучания поднялась буря праведного гнева – и, вырвавшись за пределы комнатки, помчалась на третий этаж, в кабинет начальства. Что дальше? Начальство осталось неподвижно, словно каменный идол с острова Пасхи, народного артиста порывом ветра навсегда вынесло за дверь – прямо на улицу, а вместо него на канале появился какой-то молодой человек, которого я видела один-единственный раз – издалека, со спины – и про которого могла сказать только то, что он высокого роста, и что голос, конечно, красивый, но это не повод считать его за своего.

      Вздохнув, я тихо, но твердо сказала:

      – Нет, извини, мне что-то не хочется. Я сейчас не в настроении ни с кем общаться…

      – Учти, если ты не сумеешь сделать физиономию менее мрачной, то безвременная кончина твоих отношений все равно скоро станет достоянием общественности, – предупредила Нюта. – Ну, если только ты не собираешься все рабочее время проводить, запершись в женском туалете.

      Она ушла, а я села на подоконник в позе роденовского Мыслителя. Если, конечно, можно представить себе Мыслителя, мычащего себе под нос: «А любовь как сон, а любовь как сон, а любовь как сон – стороной прошла…»

      2

      Надо сказать, я не имею ни малейшего понятия, о чем мог бы думать Мыслитель – о чем вообще думают мужчины? Впрочем, не хочу знать. Раньше меня волновало, что думает обо мне один вполне конкретный мужчина – а теперь, когда выяснилось, что он обо мне вообще не думал ни одной минуты, мужчины вообще и их мысли в частности перестали быть объектом СКАЧАТЬ