Тёщины рассказы. Валерий Ланин

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ цыгана приютили. Староста приказал. Старый-престарый цыган. Калека, убогий. Безродный. Парализовало. И всё общество его кормило. И купали, и кормили, и каждый день всё под ним меняли. И носили его по очереди, вроде носилок таки были сделаны, и сколько лет. Говорить-то он говорил:

      – Александр, ты дал бы Соловка-то покататься.

      – Сбросит, дед.

      – Не-е!

      У зятя Рыжка был. Зять подтрунивал:

      – Дед.

      – Что тебе?

      – Я Рыжка хочу продать.

      – Так я тебе и разрешил. Ага.

      Ведь какой старый, а сядет на коня, по деревне гоняет и не упадёт.

      Отчим:

      – Розка, я тебя сегодня повезу.

      – К кому теперь?

      – К Похоровым.

      – Ну ты хоть покатай меня на своём коне.

      Укроет его тулупом и гоняет.

      Семьдесят семей в селе. Они не прикасались. У него ещё брат был. Этому под сто и брату не меньше. Так и жил у наших. Такая семьища, и хоть бы кто что сказал. Портяночки выстирай с него. И тебя ещё прутом надерёт, чтобы не ходил в дом в грязной обуви.

      Они цыганы, а русской веры. Они Христа отбожили. Весь был в гвоздях. МУка – гвоздь. В следья, в руки…

      Вот какой им был почёт, старым людям.

      Мою маму Марфинькой звал.

      – Аму-аму, Марфинька, ой тяжело, где моя смерть, я бы умёр.

      Как раскулачивать стали, – некуда податься. Платок белый за поясом. Слезились глаза.

      – Кто же мне теперь будет платочки стирать…

      Сосед напротив

      Меня дедушка сильно любил. Дед Алёша. Мне-то он дядя, родного дедушки брат. Пришёл с фронта весь израненный, с австрийского какого-то, не мог спать, всё болело. Работал постоянно, в работе как-то скрадывается боль. Одну пашню вспашет, поехали на другую.

      Уже комсомольцы стали появляться. В Дундино у Линёва землю отобрали. «Землю – мужику». Смех.

      Как-то воры подкопали лазею с пригона под дом, залезли в подпол, яма за ними завалилась. Видят, что им тут гибель. Там, в подполе, мёдом вымазались да в перья перекатались. Наши с пашни приехали, ужинают. Вся семья тут сидит. Лето, сенки открыты. Они вылазят в перьях: «Хлеб-соль!» И ушли.

      Сосед. Против жил.

      Весной семян нет, дедушка ему даст. Лошадей нет, дедушка даст. Всё за так.

      Повеселил солдат Кондратий

      Советская власть началась, я уже большенькая была. До семи годков дожила, объявили гражданскую войну. Я вылезла на подоконник, слушаю, что за стрельба по деревне идёт. Какой-то дядька прыгнул в наш палисад и шипит на меня из кустов: «Девощка, девощка…» Прятайся, говорит, убьют. А мне любопытно, – люди с ружьями бегают, ясно что не охотники…

      И всё на нашем веку, – революция, гражданская, финская, германская, а германская до этого была, отца-то убили, – мне три годика было, помню, как он меня на руки брал. Серёжа Шараборин СКАЧАТЬ