Последний август. Петр Немировский

Чтение книги онлайн.

СКАЧАТЬ и с замиранием сердца ждут, не захочет ли доктор делать им уколы по второму кругу. Тут все зависит от общего состояния больного, настроения доктора, а также опасности разоблачения со стороны бабушки.

      Но в то утро пациентом был я. Мама вскипятила воду, взяла шприц. Из иголки брызнула тонкая струйка.

      – Не напрягайся, это не больно… Ну-ну, не плачь, уже все.

      3

      Всей семьей мы сидели за столом.

      – Игорь, ешь сухари, – сказала мама.

      Я окунул сухарь в тарелку с бульоном и, поболтав его, стал медленно вынимать, так чтобы отваливались разбухшие куски.

      – А ты почему не ешь? – обратился отец к маме.

      – Что-то нет аппетита, – ответила она, выходя из задумчивости. Ее губы скривились и вытянулись.

      – А когда он у тебя был, аппетит-то? – промолвил папа и потянулся рукой к мисочке, в которой лежали вареные кроличьи лапки. Папино лицо стало еще добрее, из глаз посыпались лучики. Вообще таким уверенным в себе и счастливым отец бывал лишь за столом, нигде больше.

      – А где гарнир?

      Звякнула кастрюльная крышка, и над столом совершила несколько перелетов в обе стороны большая ложка с гречневой кашей. Затем появились дольки помидоров, стрелки зеленого лука.

      – Ты обедаешь, как барон, – поддела его мама. – Разве голодранцы так обедают?

      Не обращая внимания, папа сервировал стол возле себя: овощи – с одной стороны, гречневую кашу с кроликом – с другой, кружку с огуречным рассолом – с третьей.

      – Обед главного инженера, – изрек он, полюбовавшись стоящими перед ним яствами.

      – А ты и есть – главный инженер, – подтвердила бабушка.

      – Хоть в одном мне повезло: теща – золотая.

      Все-таки здорово, что папа – главный инженер. И зря мама называет его голодранцем. На заводе папа наверняка очень важный, ходит, сдвинув свои кустистые брови.

      Вечером, придя с работы, он умывается и садится на свою табуретку в торце стола. На этой табуретке я могу сидеть в любое время, но только не тогда, когда папа собирается есть. Табуретка тогда превращается в его трон. Мама сидит напротив, но это место за нею как бы не закреплено – иногда она может умоститься посередке, иногда и на углу, а если нет аппетита, вообще не приходит к столу. Мое же место всегда посередине. Как на казни.

      Папа тем временем доел гречневую кашу, так изысканно названную «гарниром». Я обожал это слово «гарнир», наверное, так же, как папа – гречневую кашу. В бедной нашей жизни оно было вестником из другого мира – мира красивых слов: гарсон, гардины, гармония…

      Груда грязных тарелок в умывальнике росла, а у меня с бульоном не клеилось: сколько ни скреб по тарелке, сколько ни гонял от берега к берегу лепесток вареной луковицы, бульона не убывало.

      – А ну СКАЧАТЬ