И уважение к человеку, только вчера говорившему с самим императором.
И щемящая нежность, настоящая, женская, которую хотелось выразить заботой, но ничего кроме этого глупого чая с пирожными Тимира предложить ему не могла. Даже ужина.
И еще – искристый интерес. Зачем он пришел? Что он хочет сказать? Чем теперь Тимира может ему помочь?
Она ведь чуть не помешала ему в очередной раз.
С этого она и начала.
– Прости меня, – сказала Тимира, легко и незаметно для себя называя его на «ты». После всего, что их связало, это казалось самым естественным обращением, хоть и идущим поперек всех правил этикета. – Я рассказала все в Экзаменациуме, потребовала, чтобы тебя снова проверили, но они…
– Нет, нет, – поспешно возразил он, неловко привставая и чуть не опрокидывая чашку. – Не извиняйся, пожалуйста. Ты все сделала правильно, и в конце концов все вышло, как надо. Собственно, это я и хотел обсудить. Император велел поговорить с тобой…
Тимира замерла. Единственный раз она видела императора, когда была еще совсем маленькой, на каком-то грандиозном приеме во дворце, куда взяли даже детей. Но потом случилась смерть отца и весь этот скандал… Сложись жизнь иначе, она была бы вхожа во дворец и наверняка познакомилась бы с самым могущественным человеком в стране лично, но сейчас она была настолько далеко от двора, насколько возможно. Никто не подпустит опасную преступницу так близко к императору. Даже если ей вернули все права – общество все равно помнило позорный шрам на ее шее – удавку, не дававшую пользоваться магией.
– О чем же?
Ее чай тоже остывал, а съеденные второпях пирожные смерзлись в желудке в тяжелый сладкий ком.
– История с саламандрой наделала шума. Люди не успокоятся, пока не узнают всю правду обо мне. Поэтому им нужно рассказать подходящую байку, за которой мы скроем произошедшее на самом деле. Император предложил рассказать все, как было, тем более, твой отец давно мертв, и тень, брошенная на него, не коснется императорского двора. Но я отказался. Это повредит тебе.
Он сказал это очень спокойно, твердо, несмотря на внешнюю нервозность. Позже она узнала, что в этом был весь Тойво – когда он принимал решения, которые считал справедливыми, его уже ничто не могло поколебать.
– Ты не хочешь навредить мне… – в горле Тимиры встал комок. – Но ведь я навредила тебе.
– Мне было десять. Я уже знал… многое знал… достаточно знал о жизни, когда увидел тебя на том острове, – рука Тойво, лежащая на скатерти рядом с чашкой, сжалась в кулак, но он не отвел глаз от лица Тимиры и продолжал говорить. – И когда я понял, что он делает с тобой…
Тимира зажмурилась. Она не хотела думать об этом. Не сейчас. Никогда.
Черные глаза Тойво снились ей в страшных снах с того дня и до Экзамена, на котором она все вспомнила. Эти черные глаза она ненавидела СКАЧАТЬ