– Может, пора жениться? – вырвалось невольно, заставив обернуться, чтобы убедиться, что это сказал он сам, не кто-то иной, но ответила лишь его напряженная плоть.
Будто сама по себе, аж мурашки по коже, вспомнилась Авдотья, словно Филипп только вчера встретился с ней в тесных сенях. Он и тогда понимал, что встречи эти были не случайны, что Дуня нарочно караулила его, чтобы, когда никого нет с ними рядом, пройти, дотронувшись до него в темноте. Но тогда жива была Настя, другие женщины его не интересовали, сейчас же совсем другое дело, сейчас он – одинокий вдовец с двумя малыми дитями, поэтому никто не осудит его, когда он надумает в дом хозяйку привести. Прислушался. Дочка плакать перестала. Из детской половины привычно слышался мерный скрип колыбели и монотонное: «А-а-а! А-а-а!» «Наконец-то проснулась, клуша!» – подумал уже незлобиво, озираясь вокруг.
Утром, чуть начало сереть, Филя выскочил на улицу. Буквально пядь за пядью он обшарил весь двор в поисках следов присутствия таинственной незнакомки, но ничего, кроме отчетливых отпечатков коровьих копыт и Яшиных сапог, не нашёл. «Не успел!» – решил разочарованно, не теряя надежды, что ночью всё повторится снова.
Вечером, лишь только первые сумерки спустились на землю, он занял удобную позицию у окна и замер в жадном предвкушении. Увы, за целую ночь никто во дворе не появился. Не случилось ничего и второго, и третьего дня его неусыпных бдений.
К концу недели изможденный, дотла отупевший от постоянного напряжения и непомерной усталости, Филипп еле держался на негнущихся ногах. После захода солнца, присев возле стола, он уронил тяжелую голову на сложенные в замок руки, широко зевнул и чуть было не заснул, если бы не назойливый комар, вонзивший жало прямо ему в нос. «Ах, ты ж нечистая! Ишь, кровопивица, что надумал!» – лягнул себя по лицу, оторвал от столешницы нездоровую голову и тотчас увидел, как за окном, в аккурат напротив него, женщина, что приходила на днях, облачается в тонкую, почти прозрачную сорочку до пят. Грациозные движения её были наполнены неведомым волнением и чем-то ещё, чего он не мог объяснить – загадочным, будоражащим кровь, неземным…
Сон как рукою сняло. «Прозевал!» Судорожно сглотнув, Филипп подскочил, будто ужаленный. Больно задев макушкой низкую притолоку, он выбежал во двор. И снова, как прежде, никого. Тогда, очертив палкой круг, где, как ему показалось, только что одевалась ночная искусительница, он пристроился на призьбе* под окном, да так и просидел, в чём был, чтобы случайно чего не пропустить, до самой утренней зари, съёжившись от ночной сырости и прохлады. На рассвете Яков, выгоняющий на выпас стадо, с нескрываемым удивлением наблюдал, как тяжело дыша хозяин ползает на карачках посреди двора, длинной палкой отгоняя от себя ничего не понимающую домашнюю скотину.
И снова его СКАЧАТЬ